Мишаня устроился на носу, Павел так и стоял за рулевым веслом. Но как Мишаня ни старался, продвигать тяжелый ушкуй не получалось. Гребок – и ушкуй на локоть продвигается вперед, да пока весла Мишаня переложит, течением ушкуй на аршин назад относит. Для хода хотя бы четверо нужны.

Они пристали к берегу. Павел послюнявил палец, посмотрел на облака.

– К вечеру ветер будет, и очень сильный. Да как бы еще и не с дождем.

Трудная ходка выдалась. Времени в пути много потеряли, а даже до Котельнича не добрались. Да и где он, этот Котельнич, Миша даже не представлял.

– Павел, до Котельнича далеко?

Кормчий осмотрел берега.

– Должон быть вот за тем поворотом.

– Вот что, Павел. Схожу я в город, может быть – гребцов найду.

– А платить-то есть чем? То-то и оно.

– Товаром рассчитаюсь, или вон – топорами.

Мишаня ушел в город.

Помощь нашлась раньше.

За поворотом, когда уже вдали показались городские стены, Мишаня увидел на берегу рыбаков, чинивших лодку.

– Бог в помощь!

– Спасибо.

– Не поможете? Гребцы нужны – ушкуй до Хлынова догнать.

– А свои куда делись?

– Разбойники посекли.

Рыбаки глянули на Мишаню жалостливо.

– Мы бы со всем своим почтением, однако же семьи кормить надо.

– Да я же не за так. Денег, честно скажу, нет. Но могу топоры хорошие дать или тканей.

Обмен мужиков заинтересовал.

– А сколь дашь?

– Два топора. Отличные, новгородской работы.

Мужики почесали в затылках, посовещались.

– Сколько гребцов надо?

– Четверо.

– Ладно, договорились – веди.

Четверо рыбаков с мозолистыми от весел руками пошли за Михаилом. А дальше уже проще. Рыбаки поплевали на ладони и мощными взмахами весел погнали ушкуй к Хлынову.

Показались и постепенно остались позади рыбаки с лодкой и сетями. Прошли Котельнич.

– Все, баста, отдохнуть треба!

Ушкуй подогнали к берегу. Один из рыбаков всмотрелся в тучи на горизонте.

– Буря будет – с молоньей и дождем. Помяни мое слово – скоро. Эх, не успели до заката к Хлынову подойти.

– Тогда давайте наляжем.

Рыбаки снова взялись за весла.

Вскоре гладкая поверхность реки покрылась рябью, поднялся боковой ветер.

Рыбаки дружно встали и начали поднимать парус. Скорость возросла, но кормчему приходилось туго: чтобы двигаться вперед, ушкуй приходилось вести галсами – вроде ломаной линии. И лишь когда прошли крутой поворот реки, ветер стал дуть в корму. Тучи сзади тоже надвигались быстро, вдали погромыхивало.

– Давайте-ка, ребята, наляжем!

Передохнувшие рыбаки уселись на весла. Кораблик пошел заметно быстрее. Ветер усиливался и из ровного перешел почти в шквалистый.

Рыбаки бросили грести, ход и так был великолепный. У носа вскипали белые буруны, брызги падали на палубу.

– Глядите – дождь!

И в самом деле, было видно, как из темной тучи сплошной стеной лил дождь. Ливень приближался медленно – все-таки ветром ушкуй гнало сильно. Теперь все с тревогой поглядывали на парус – выдержит ли?

Вдали показались стены Хлынова. Но наступал вечер, стало темнеть. Сверху закапали редкие крупные капли.

– Все, шабаш! Пора судно на прикол ставить.

Мишаня чуть не заругался. Город-то вон он! Однако рыбаки дело свое знали. Опустили парус, мощными гребками загнали ушкуй в небольшую заводь, в которой кораблик даже не весь поместился. Добрая четверть корпуса торчала в самой реке.

– Суши весла!

Рыбаки уложили весла на палубу, накрылись холстиной. И тут ливануло! Дождь обрушился стеной. Ливень был такой, что в трех шагах ничего не было видно.

Михаил вмиг промок.

Да, верно рыбаки сделали. Мимо, по стремнине, несло чью-то ладью с разорванным парусом. Гребцы отчаянно пытались направить ее к берегу, в укрытие, однако шквалистый ветер отжимал суденышко к чужому берегу.

– Припоздали ребята! – едва расслышал Мишаня.

Он уселся на корме рядом с Павлом. Ударил раскат грома – все втянули головы в плечи; затем глаза ослепило вспышкой молнии. Она ушла в землю совсем недалеко. А уж потом по палубе застучали градины.

Шел град недолго, но после него похолодало.

Шквал ветра с градом унесся дальше, ливень прекратился.

Выбравшись из-под укрывавшей их холстины, ушкуйники и рыбаки увидели, что на палубе град лежал сплошным покровом в ладонь толщиной.