Около полуночи все было готово для отправки. Во дворе дожидался конный отряд из четырнадцати человек во главе с Карлом Орлеанским и две кареты, наглухо устланные внутри мехами. Сопровождать младенца должны были две кормилицы, одна из них – старшая, пеленальщица и две няньки. Людовик и два его телохранителя, с которыми он прибыл во дворец Барбетт, тоже были вооружены и готовы двинуться с отрядом. В отличие от своих телохранителей герцог не стал облачаться в привычный доспех – он был в теплом меховом плаще поверх камзола и роскошном берете, заломленном набок. Закутавшись в шубу, на улицу, за нянькой, что несла малышку, вышла и королева. Она вновь расплакалась. Женщина, державшая в руках плотно закутанного в пеленки и покрывала, а сверху завернутого в шубу ребенка, остановилась. Людовик Орлеанский, уже готовый вложить ногу в стремя, вернулся, прижал королеву к себе. Стесняться здесь было некого – младенца сопровождали самые надежные рыцари Орлеанского дома, целиком и полностью преданные своему сюзерену; женская прислуга также не за страх, а за совесть служила своей королеве.

– Им пора отправляться, Изабо, – сказал Людовик. – Я скоро вернусь и утешу тебя. – Он нежно поцеловал ее. – Так мы едем?

Окликнув служанку, немедленно приблизившуюся к хозяйке, королева взяла огромный меховой куль и прижалась к нему лицом. – Прощай, Жанна, и прости меня, – очень тихо прошептала она. И уже взяв себя в руки, твердым голосом добавила: – Пусть едут! Да хранит вас Господь!

…До городских ворот они доехали без приключений. Стража подозрительно обступила процессию, но когда вперед выехал герцог и громко назвался, стража отступила, засуетилась, и вот уже перед каретами и сопровождавшей их кавалькадой открывались ворота, спешно поднималась решетка и опускался подъемный мост. Герцог сказал, что скоро вернется, и пусть мост будет опущен. Он выехал впереди сына на дорогу, ведущую за город, и уже там пропустил Карла вперед.

Ночное осеннее небо было чистым. Луна освещала дорогу и леса, поднимавшиеся к холмам Монмартра.

– Через Шампань проезжайте осторожно, – напутствовал Людовик юного принца, – бургундцы там ведут себя по-хозяйски. В драки не вступать – я твой норов знаю! – он произнес это с чувством гордости, которую ему плохо удалось скрыть. – Держитесь крепостей Шенневьер, Понто-Комбо, Турнан-ан-Бри, Розэ, Эстерно, Сезанн и Сен-Дизье! Поезжайте с оглядкой до самого герцогства Барского! Только в Линьи-ан-Барруа вы почувствуете себя в полной безопасности! Я жду тебя к Рождеству! С Богом!

Карл Орлеанский кивнул:

– С Богом, отец!

Людовик наблюдал за процессией, пока она не скрылась из глаз на дороге, ведущей от парижских ворот на восток.

Возвращался герцог Орлеанский и два его телохранителя по Старой Храмовой улице…

В одном из темных переулков, куда не достигал лунный свет, прятался конный отряд человек в десять. Все затаились и были взволнованны.

– А если он вызовет дьявола, Жиль, что тогда? – тихонько спросил здоровяк, один из группы всадников. – Ведь он – колдун!.. Жиль? Забияка! – окликнул он товарища по звучному прозвищу.

Но Жиль Забияка только хмуро засопел – ответа у него не было. Как и не было трех фаланг на пальцах левой руки, которой он почесал обросшую щетиной щеку. Зато нашелся что сказать предводитель вооруженных полуночников:

– Если он вызовет дьявола, Этьен, тогда пиши пропало! – Предводитель зло и многозначительно усмехнулся, точно знал ответы на все вопросы. – Страшен дьявол, когда приходит за тобой. Он черен, как ночь, и дышит пламенем. И справиться с ним ни у кого не хватит силы. И если он коснется тебя, то гореть твой душе в адском огне!

Вооруженные люди зашептались.

– А правду говорят, что мандрагора подчинится любому, кто возьмет ее из земли? – спросил все тот же здоровяк Этьен. – И откуда она берется? Из чего вырастает? – Вопросы у него не кончались. – И как ее найти? Да чтобы не навредила…

Главарь усмехнулся:

– Ты должен знать, что у того, кто подыхает в петле, опорожняется мочевой пузырь. А вместе с мочой выходит и его семя. Чтобы мандрагора была по-настоящему хороша, ты должен выйти в полночь из дома и встать под виселицей, где издох самый беспощадный убийца. – Он вновь усмехнулся. – Такой, как я. Под виселицей, откуда он отправился прямехонько в ад. Семя смешается с землей, получит ее силы. Вот когда оно станет маленьким земляным человеком, который уместится у тебя на ладони. Ты должен вытащить меч и очертить магический круг – обвести и тем предостеречь будущего слугу, чтобы он не убежал. И только потом тем же мечом выкопать его. Но не поранить…

– Страшновато, мессир…

– Ты должен принести его домой, Этьен, – продолжал главарь, – взять нож и придать корню мандрагоры человеческую форму. Затем нарядить его в одежду и только потом прочитать над ним заклинание – чтобы он ожил. Тогда все победы будут твои, золото само поползет в твои карманы, а женщины станут умолять тебя, чтобы ты был с ними! Самые знатные и самые богатые!

– А какого же заклятие?

– А вот это не твоего ума дело! – в который раз усмехнулся главарь.

– И откуда вы все это знаете, мессир? – поинтересовался любознательный Этьен. – Шутка ли – держать уговор с дьяволом!

– Знаю, – холодно отчеканил предводитель отряда. – На всякий яд есть противоядие! Герцог в кольчуге, ему не добраться так быстро до своего амулета. Если мы успеем отсечь ему правую руку, пронзить мечом сердце и разрубить голову – тогда он нам не страшен!

Со Старой Храмовой улицы в темноту переулка, где стоял отряд, пришпоривая лошадь, быстро въехал человек.

– Мы не упустили его, мессир де Ба! – выпалил он. – Герцог сказал страже, что вернется, так оно и есть!