Он сидел в кресле рулевого, окруженный слабым свечением от голографической карты подсектора, медленно вращавшейся перед ним. Септ Тоик собирал остатки топлива и конденсаторов внизу, в машинном отделении, поэтому от серворанца Таматики к открытой панели под бортовым когитатором бежали силовые кабели.

Корабль Альфа-легиона превратился в большой кусок холодного металла, висящий в пустоте.

Скоро от него не останется и этого.

Под призрачным светом карты грубые, отмеченные временем черты Таматики отбрасывали резкие тени, а живой взгляд метался по трехмерной схеме, усеянной астрономическими символами.

— Фратер, — раздался в воксе шлема голос Кадма Тиро. — Вы с Тоиком закончили?

Таматика откинулся на спинку кресла, и подвижные конечности серворанца скрипнули, вслед за ним меняя положение. Красный плащ всколыхнулся от струй выпущенного ими газа.

— Капитан, вы ведь осознаете, что запрограммировать курс так, чтобы «Моргельд» в конце его гарантированно сгорела в солнце, не проще, чем продеть в иголку канат?

— Просто разверни ее в нужном направлении и включи чертовы двигатели.

— Эх, капитан Тиро, если б только все было так просто, — ответил Таматика. — Танец пересекающихся планетарных орбит, астероидных поясов и одиночных небесных тел превращает прокладывание такого курса в занимательную задачу из области четырехмерной математики.

— Хватит тратить время, фратер, — сказал Тиро. — Мы должны уничтожить этот корабль и убраться отсюда как можно быстрее.

— В таком случае я, с вашего позволения, приступлю к работе, — ответил Таматика и выключил вокс.

Он, разумеется, преувеличил сложность задания. Абсолютно предсказуемые пути движения планет делали расчет последнего полета «Моргельда» элементарным.

Достаточно один раз дать энергию в двигатели, а время и инерция сделают все остальное.

Но Таматике, как любому ученому Машины, была ненавистна мысль об уничтожении техники. Ему, подобно летописцу, вынужденному выбрасывать написанный текст, или художнику, которому приходится рисовать поверх старой картины, это казалось едва ли не кощунством.

Что будущие поколения скажут об этом намеренном разрушении? Поставят ли его в один ряд с книгосжигателями Нартана Дума, в слепом невежестве уничтожавшими залог благополучного будущего?

Но есть ли у него выбор?

Оставшихся Железных Рук едва хватало для укомплектования «Сизифея», не говоря уже о втором корабле. Таматика объяснял, как несущественно мала вероятность, что кто-либо наткнется на «Зета Моргельда» в пустоте неисследованного космоса, но Кадм Тиро хотел полностью исключить риск, что тот когда-либо попадет в руки предателей.

Пробежав пальцами по клавиатуре на панели рулевого, Таматика ввел курс для последнего полета «Моргельда». Корабль ждал двухмесячный полет к звезде системы.

Тихий звон из прилегавшей ауспик-консоли заставил его нахмуриться.

Он подождал. Звук не повторился.

— Утечка энергии, — предположил Таматика, но для полной уверенности перебросил мощности с навигационной аппаратуры на разведывательную. Консоль ожила и вывела на экраны данные с неактивных до сего момента антенн на носу «Моргельда».

Вот он. Эхосигнал.

Такой слабый, что на любом другом корабле Таматика бы принял его за фантом.

Но «Моргельд» его узнал.

— Кровь Асирнота… — охнул он, осознав, какой смысл нес в себе сигнал.

Он снова открыл вокс-канал с «Сизифеем».

— Капитан Тиро! — закричал он. — Всему «Сизифею» немедленно занять боевые посты!

— В чем дело, фратер?

— Тут еще один корабль Альфа-легиона, — ответил Таматика, — и он прямо над нами!

Ключевая задача в любом бою — это определить местоположение противника, одновременно не давая ему засечь себя. Пустотных сражений это касалось в первую очередь. Все флотоводцы Империума, от примархов до лордов-командующих, соглашались, что здесь, как и в любой другом виде войны, элемент внезапности играл важнейшую роль.

Корабль Альфа-легиона назывался «Тета Малькиант» и был выпущен меньше чем через год после «Моргельда». В его послужном списке, как видел Тиро, были пробелы, а перечень побед не отличался длиной. Даже беглый просмотр его записи в реестре давал понять, что корабль преследовали неудачи.

Выходит, теперь фортуна повернулась к нему лицом?

Помимо внезапности в пустотных столкновениях крупногабаритных кораблей также имели значение три вещи: позиции, сохраняемый импульс и хорошо обученная орудийная команда.