По пути к цели советник миновал четыре заброшенных ангара, лишь в одном из которых нашелся корабль. Длинные пусковые трубы двух отсеков оказались поврежденными; вентиляционные ветерки развевали полосы пластека, перемазанные в пыли и потрепанные от интенсивного использования.

Открыв дверь на пятый причал, Малогарст услышал песнопения и грубую музыку. Задняя стена ангара была опущена, и отсек заполнили давинцы.

«Почти все собрались, — подумал легионер. — Хорошо».

Грубую шерсть, растущую на телах дикарей, покрывали многочисленные символы, нанесенные кровью. Культисты замерли посередине какого-то танца, словно изображая жутковатую немую сцену, и глаза всех присутствующих обратились на космодесантника.

Подошел Ракшель, и улучшенное обоняние Малогарста уловило сладкие химические следы наркотиков в дыхании и поту давинца.

— Так ты пришел, благородный воин.

— Почему бы и нет?

Посланник пожал плечами.

— Ты не снял доспех.

— Я всегда ношу его. Не могу нормально передвигаться без брони.

— Неважно, — отозвался Ракшель, — мы должны снять её.

На стене обнаружился неровный октет со стрелами, выполненными из листовой латуни, платины с извилистой гравировкой из зеленой меди и тусклого железа. Со знака свисали прочные цепи и кандалы.

— Меня необязательно приковывать, — заметил Малогарст.

— О, очень даже обязательно, — возразил посланник.

— Я не позволю заковать себя.

— Твой род не знает страха, так что же пугает тебя? Или ты окажешься в цепях, или оставишь нас.

Кривой издал глубокий грудной звук.

— Что ж, ладно.

Ракшель жестом подозвал сородичей, державших в руках необходимые инструменты, и давинцы кое-как стащили с Малогарста доспехи. Когда с легионера сняли респиратор, он хрипло, шипяще вздохнул — без маски Кривой дышал с затруднениями.

Поддерживая огромного воина, полулюди подвели его к октету.

Малогарст. Приди ко мне.

Все присутствующие услышали эти слова, и дикари подняли головы.

— Нужно действовать быстрее, — объявил посланник. — Нерожденный уже здесь!

Давинцы торопливо защелкнули кандалы, и, убедившись, что советник закован, отступили и вперились в него взглядами. Легионер неуверенно подергал цепи.

Взревели предупредительные сирены, загорелся поворотный сигнал над левой погрузочной дверью, и пластальной прямоугольник, выкрашенный в чёрно-желтые полосы, открылся, впуская в ангар наружную тьму.

Вошел Цефа, вновь-рожденный шаман; тело мальчика, в котором он пребывал ныне, поблескивало, словно покрытое известью. Сквозь белизну просвечивали кровавые линии порезов и нечеловеческие, ярко-багровые глаза. Жрец, одетый только в набедренную повязку, держал в руке стеклянисто-чёрный нож, испускавший струйки тёмного дыма.

— Ты пришел, глупец, — злорадно произнес Цефа. — Кривой, как именуют тебя Сыны Хоруса — искаженный для них, но не для меня. Раса гигантов, выведенных для войны, и ты, неизысканный клинок.

Остановившись перед Малогарстом, мальчик быстро взмахнул ножом, оставив порез на покрытом шрамами торсе космодесантника. Советник едва сдержал вскрик — рана пылала холодом пустоты.

— Хорус стал богом. Каждое око эмпиреев следит за его возвышением, и кровь создания, столь высоко ценимого магистром войны, окажется достойным даром.

— Он убьет вас всех! — прорычал Малогарст, натягивая цепи во внезапном приступе бессильной ярости.

Ракшель улыбнулся, оставаясь за спиной Цефы.

— Нет. Ты сам назвал себя пешкой. Это верно для всех нас, и любое могущество, обретенное нами, требует чего-то взамен. Эреб знал об этом, но ты не слушал его, и настало время расплачиваться за твои жалкие заклинания и созданных тобою луперков. Пришел твой последний час. Хорус нуждается в сильной руке, которая будет направлять его, и мы возьмем это на себя.

Улыбаясь окровавленным ртом, мальчик завел низкое, грудное песнопение. Температура резко упала, и давинцы вновь начали свой омерзительный танец. Ритм им задавал медленный грохот барабанов, непрерывно и плавно ускоряющийся.

Цефа водил ножом перед Малогарстом, резко опуская клинок в унисон со своим песнопением. Изогнув спину, легионер издавал рев после каждого выпада, и паутина холода расползалась по коже, втекала в кости, сопровождаемая омерзительным шевелением в теле.

— МАЛОГАРСТ, Я ПРИШЕЛ! — взревел голос, обретший телесность. Теперь он волновал не только душу, но и воздух.

У плеча мальчика возник чёрный силуэт.

— Прими это достойное подношение, о Квильцак-Икар! Раздвинь завесу, окружающую мир, и войди к нам. Присвой облик и плоть Малогарста Кривого!