Его подхватили и другие бойцы арьергарда. Поражение монолитов внесло смуту в ряды наступающей пехоты, которую тут же накрыл объединенный огонь двух отделений опустошителей. Без порталов некроны не могли оперативно восстанавливаться, и наконец их фаланги стали редеть.

Но на этом проблемы некронов не закончились — еще одну Тириан увидел через магнокль.

— К нам идет подкрепление, братья. — В его голосе явно слышалась безумная радость.

Ее же ощутил и Атавиан, когда сам взял в руки магнокль.

— Вижу ополченцев и гвардейские формирования. — Приблизив изображение, он добавил: — Их ведет Юлус Феннион со своими Бессмертными.

Тириан засмеялся, одновременно с удивлением и облегчением.

— Признаюсь, я уже было думал, что от защитников Келленпорта осталось лишь мокрое место и что мы — этакий одинокий островок посреди моря врагов.

Атавиан отдал лазпушку бойцу, заменившему Гектара. Теперь, когда монолиты были нейтрализованы хотя бы на какое-то время, пришла пора ему вновь вернуться к своим обязанностям сержанта.

— Остров, так и есть, брат, — заявил он, — но теперь нам открылся путь обратно на большую землю.

С фронта уже доносились приказы Дацеуса.

Началось полномасштабное отступление. Все силы возвращались в Келленпорт. Несколько фаланг некронов двинулись им наперехват, и где-то среди них был повелитель, направлявший железное воинство. Вероятно, Сикарий выманил их, а теперь намеревался захлопнуть свою ловушку. Стены Келленпорта казались ничем не хуже любого иного места для решающей битвы.

— Как будто так и должно быть, — произнес Тириан. Пехоту некронов давили с обеих сторон.

Перед тем как надеть шлем, Атавиан взглянул в глаза брата-сержанта.

— А ты в этом сомневался?

Если не считать минимума защитников, Келленпорт практически опустел. Стационарные орудия снимались с треног отрядами поддержки, бойцы из разрозненных отделений объединялись во взводы, ополченцы снимали оружие и элементы защиты с трупов товарищей и тоже собирались в батальоны. Кроме того, последние остатки дамносской бронетехники выдвинулись в пустоши, ведомые небольшой группой кобальтово-синих Ангелов.

Аданар находился на башне ведущего танка. У этого «Леман Русса» было сломано главное орудие, но боковые тяжелые болтеры все еще исправно работали. Два других танка на небольшом удалении следовали за ним, по одному с каждой стороны — поврежденные, но боеспособные. Шагоходы класса «Часовой», некоторые даже с отказавшими пушками, и «Адские гончие» прикрывали фланги. В тылу шла группа транспортов типа «Химера», у машины, возглавлявшей бронированную колонну, верхний люк и добрая часть крыши были сорваны ударом гаусс-луча. Впрочем, в остальном корпус остался цел, как и траки, и двигатель — это был идеальный транспорт для сержанта Фенниона и четверых его бойцов. Другие распределились по пехотным взводам, вдохновляя своим присутствием лучше любого танка.

В первый раз с самого начала осады Аданар ощутил нечто отличающееся от отчаяния. Не надежду, ибо только воссоединение с его почившей семьей могло даровать ему это чувство, а нечто другое, что смогло притупить даже снедавший его фатализм. Жажду мщения.

Словосочетание «Первая Сотня» теперь виделось Фальке совсем издевательским. Он даже не помнил наверняка, что тогда, в момент формирования, его импровизированная бригада насчитывала сотню несчастных душ. Впрочем, это было не важно, потому как под таким звучным названием шахтеры обратились в солдат. Сейчас же те, кто остался в живых, маршировали возле Ультрамаринов. «Химера» космодесантников двигалась достаточно медленно, чтобы ополченцы не отставали. Поначалу сержант Феннион отвергал предложение поехать на танке, желая идти по пустошам вместе с людьми, но Фалька сумел переубедить его. Его должны видеть. Он — как маяк, живой пример для остальных, и ни один стяг или знамя не воодушевляли людей сильнее его присутствия. В конце концов Ультрамарин согласился, пусть и неохотно.

— О чем ты думаешь, брат-Ангел? — спросил Фалька, глядя в сторону развороченного корпуса «Химеры». Тот был освещен последними лучами заходящего бледно-желтого солнца. Оно красило золотом раскинувшиеся земли и играло на обледенелых пиках гор.

Юлус взирал прямо перед собой, готовый встретить свою судьбу.

— В экстремальных условиях ты все так же теряешь всякий стыд и задаешь много вопросов, Колпек.

Фалька засмеялся.

— Потому-то я вам так нравлюсь.

Сержант искоса посмотрел на него. На мгновение еле уловимый намек на улыбку промелькнул на его губах, но тут же исчез.

— Ты готов к войне, брат Колпек?

Фалька кивнул:

— Да. Думаю, мое время почти пришло. Я буду рад пролить здесь свою кровь, но лишь забрав нескольких металлических ублюдков с собой.

— Хорошо сказано, брат. В тебе нет страха. Из тебя бы вышел знатный Ультрамарин.

Фаланги некронов были уже близко. Некоторые механоиды разворачивались, чтобы ответить на новую угрозу, и отдельные гаусс-лучи понеслись в сторону людей. Все это сильно отличалось от битв на площадях и на стенах. Тогда сердцами правило отчаяние, и не было иного выбора, кроме как брать оружие и умирать. Теперь же все переменилось. Серебристое море раскинулось перед защитниками Империума — мерзкие, одержимые убийством машины, которых Фалька не понимал и с которыми, по правде, совсем не хотел встречаться лицом к лицу.