В душной атмосфере ощущалось напряжение, граничащее с паникой. Эпистолярий надеялся добиться некоторой ясности мышления, но атмосфера, казалось, заразила его смесью страха и осторожности. Кир попытался расслабиться, сосредоточиться на успокаивающем присутствии людей, которые смотрели на него. Это не сработало. Немалую долю вины за это несла Геката.

— Это была только первая и самая слабая атака из тех, что нам предстоят, — раздался ее резкий голос. В этот раз псайкер примарис решила поделиться своими мыслями о ситуации, сопровождая его в прогулке по станции. Посох стучал по палубе в такт ее шагам.

Геката не присутствовала ни при одном из двух штурмов станции. Ее отсутствие было заметно, она появлялась позже, чтобы опросить выживших и сделать жуткие прогнозы. Кир скривил губы, заметив, с каким чувством превосходства она на него смотрит.

— Мы удержали брешь, — прорычал Кир.

— Нет, не мы, — выпалила она. — Вы удержали брешь. Если бы не ты и твои братья, враг прорвал бы нашу оборону.

Привлеченные громкими голосами, люди начали оборачиваться, напряжение росло. Кир практически достиг переделов своего терпения. В голове возникла и начала расти тупая боль. Все, о чем он мог думать — это голографическое изображение слепца, повторяющего за пределами слышимости одно слово, снова и снова.

Он остановился, повернулся и взглянул сверху вниз на женщину. Уловив удивление в ее глазах, он едва справился с охватившим его гневом.

— Разве ты не примарис? Чего ты боишься? Ты никак не способствовала обороне, лишь поделилась своими наблюдениями. Ты что-то скрываешь?

— Я… — начала она, но Кир был не в настроении выслушивать то, что она могла сказать. Он подался вперед.

— Ты можешь говорить правду и знать многое, но ты, кажется, не понимаешь, что либо мы сражаемся вместе, либо умрем. Враг, с которым мы столкнулись, уничтожит нас изнутри так же легко, как и снаружи. — Он оглянулся на людей, безмолвно толпившихся в конце коридора. — Ты не видишь этого? Ты много знаешь о нашем враге, больше чем Рихат, чем я. Но ты не видишь этого.

Он посмотрел на знаки псайканы, вытатуированные на черепе женщины и вытканные на ее мантии. По лицу Гекаты блуждало выражение, которое он не мог понять.

— Ты чего-то боишься, леди? Нечто такое, что ты знаешь об этом враге, пугает тебя?

Она выдержала его взгляд, и библиарий задал вопрос, который прежде не приходил ему на ум:

— Для чего ты здесь?

— Я не могу сказать. — К удивлению Кира, в ее голосе слышался испуг. — Я говорю тебе правду, которую вижу. Вот для чего я здесь. В этом состоит моя помощь.

Кир пристально посмотрел на женщину, у него формировалось подозрение. У Инквизиции повсюду были слуги. Не тайная ли служительница ордосов стояла сейчас перед ним? Она держалась с такой величественной уверенностью, что он задумался над тем, кем же она была на самом деле.

— Как долго ты здесь находишься, госпожа Геката? — спросил он тихо.

— Немногим более месяца, брат-библиарий, — ответила она раздраженно.

— А до этого?

— Я не могу сказать.

Кир улыбнулся, но взгляд его остался холодным. Он думал об уничтоженных мирах и о том, кто вынес этот окончательный приговор. Кто она такая?

Геката отвернулась и оперлась на посох, вдруг показавшись поникшей и усталой.

— Грядет следующая атака, — сказала она, не глядя на него. — Ты должен знать, что в атаке участвуют разные демоны. Подобные существа только тогда отказываются от своего соперничества, когда великие силы направляют их к общей цели.

В его голове пронесся образ астропата, который, прерываясь, передавал просьбу о помощи, и с губ Кира сорвалось слово.

— Судьбоплет, — произнес он.

Геката жестко взглянула на него. На мгновение ему показалось, что он увидел удивление и страх в ее голубых глазах.

— Это имя следует произносить с осторожностью, — сдержанно предупредила Геката.

Кир собрался заговорить, но головная боль внезапно перешла в давление внутри черепа. Кристаллы его психического капюшона заискрили. Он моргнул и увидел, что коридор залит красным светом. Воздух наполнили звуки сирен. Его вокс-связь хрипела паникующими голосами. Кир расслышал слово «вторжение» среди помех и бросился бежать. Он приказал Фобосу быть готовым контратаковать. Сержант и его терминаторы первыми доберутся до любой бреши.

— Фобос! — закричал он в вокс.

Когда сержант ответил, Кир подумал, что снова и снова слышит повторяемое шепотом слово.

Ошеломление. Нечасто Фобосу приходилось раздумывать над этим словом. Слои керамита и адамантия, созданные в сердце Империума, и его искусство воина делали слово таким же неуместным для него, как и удар кремневым топором. Но слово звенело в его голове: несомненное, бесспорное.

Огненная сеть накрыла помещение перед ним. Извергаемая из его штурмболтера, она сливалась с очередями из оружия братьев. Четверо, их было четверо, чтобы переломить ситуацию. Жажда убийства завладела солдатами в четвертом крыле станции. Сотни геликонских гвардейцев превратились в бушующее море ненависти. Они кололи и резали всех, кто попадал в пределы их досягаемости, выкрикивая мерзкие слова разорванными губами. Среди людей двигались демоны, черные железные клинки шипели, разрезая тела.