— Вы забрали существо? — спросил Квара. Его глаза устало пересеклись с взглядом Оена. Даже несмотря на его состояние, прокуратор все равно не выдержал и отвел глаза.

— То, что от него осталось, лорд. Мы сохранили остатки.

— Голова?

— Я… что, простите?

— Вы сохранили голову?

— Да.

Квара откинулся на подушку. Его дыхание стало тяжелым и обрывистым.

Оен взглянул на Ейм, но та лишь пожала плечами. Он понятия не имел, что сказать.

— Мои доспехи, — с трудом пробормотал Квара, словно боролся с дремой. — Где они?

— Здесь, лорд, — сказала Ейм, указав на дальний угол комнаты. — Мы перенесли их сюда, как вы и просили, в то время, когда вы спали.

Квара с усилием поднял голову и прищурился, словно смотрел сквозь густой туман. Доспехи висели на усиленной металлической стойке. Даже сломанные детали команда инженеров установила с тем же почтением и страхом, что и хирурги.

В центре стойки висел нагрудник. Там, где поверхность раньше покрывали восемь строчек рун, теперь почти ничего не осталось. Череда мощных ударов целиком выгладила керамит, стерев серую краску. Погнутый нагрудник ярко сверкал в освещении медицинского отсека, элемент доспеха казался грубым, словно недавно откованная сталь.

— Имена, — прошептал Квара, пристально смотря на него.

— Прошу прощения?

Затем Космический Волк издал сухой, хриплый смешок. Это причинило ему боль, и он перевел взгляд с доспехов обратно на Квару.

— Подойди, смертный, — приказал он.

Оен с пересохшим горлом подошел ближе. Квара скривился, повернув голову, из-за чего между его растрескавшимися губами сверкнули клыки.

— Как вы нашли меня? — спросил он.

Оен тяжело сглотнул.

— Я ослушался вашего приказа, и за вами велось наблюдение. Но когда подоспели наши флаеры, вы уже разобрались с существом.

Квара кивнул.

— Должен добавить, — нерешительно сказал Оен, вспомнив, что чувствовал, когда из воды вытаскивали тело Квары, — нам жаль. Мы прибыли слишком поздно. Но вы должны знать, что мы сделали все, что могли. Вы не были одни. Пусть мы не поспели за вами, но вы не были одни.

Квара улыбнулся. В отличие от слабой, мрачной улыбки, с которой он прибыл на Лизес, эта оказалась естественной, почти человеческой.

— Не один, — задумчиво повторил он.

Оен снова сглотнул, не зная, что сказать. В комнате воцарилась неловкая тишина.

— Не думаю, что ты поймешь таких, как я, — наконец низким голосом произнес Квара. — Не думаю, что ты поймешь, зачем я здесь и почему мне нужно привезти голову зверя на Фенрис, как и того, что это будет значить для долга крови перед моей стаей.

На его звериных клыках сверкнула слюна.

— Их имена стерлись, и это облегчает страдания моей души. Но мы будем помнить их в сагах до тех пор, пока не забудут сами песни. А среди них, на почетном месте, будет и твое имя, человек. Понимай, как хочешь, но в галактике есть те, кто сочли бы подобное за честь.

Краем глаза Оен заметил, как Ейм вздернула брови и слегка пожала плечами. Он постарался придумать как можно более вежливый ответ.

Это оказалось нелегко. Из-за ходившей об Адептус Астартес славе, с их настоящей сущностью было тяжело смириться. Возможно, Космические Волки были небольшим орденом, лишь чуть более необычным, чем другие. Возможно, те, кого он видел на молитвенных голо в сверкающих кобальтовых доспехах и окаймленных золотом наплечниках смотрели на них, как на странных или низших существ.

К тому времени как Оен, наконец, подобрал подходящие слова, Квара погрузился в глубокий сон, и говорить стало незачем. Впрочем, Оен смиренно поклонился.

— Очень щедро, лорд, — сказал он. — Какая хорошая традиция.

Он научился пользоваться новым телом в глуши Асахейма, и оно подарило ему силу и выносливость полубога. Даже без доспехов он мог выдержать обжигающий воздух Клыка, почти не испытывая неудобства. Его изменили, вытащили из собственного тела в царство легенд.

Несмотря на это, при первой встрече с ними язык показался ему распухшим и бесполезным. Он никогда не славился красноречием, а они успели узнать друг друга так хорошо, словно смертные братья. Ему понравилось, как они ведут себя друг с другом — просто, обыденно, близко.

— Так нам прислали щенка, — нахмурившись, сказал тот, кого звали Мьор, когда он с показной уверенностью вошел в зал с очагом.

Тот, кого все звали Лек, рассмеялся, водя кромкой секиры по точильному камню. Он остановил колесо и заправил выбившийся локон светлых волос за ухо.