Олио остановился и рассеянно посмотрел на канцлера.

– Нет. Спасибо, но не нужны. – Он повернулся и продолжил путь, задумчиво опустив голову.

Оркид смотрел ему вслед с улыбкой на строгом лице. «Дело прошло куда легче, чем я смел рассчитывать».

Примас Гирос Нортем сидел за письменным столом, положив крепко сцепленные руки на колени. Он услышал, как в дверь постучали, и быстро сглотнул.

Вошел отец Поул и закрыл за собой дверь.

– Один брат сказал, что вы хотели меня видеть, ваша милость.

Нортем кивнул и жестом предложил священнику присесть. Отец Поул занял кресло и посмотрел на примаса ровным взглядом, спокойно и заинтересованно.

– Мы должны кое-что обсудить, – начал Нортем. – Нечто, важное для вас и для Церкви Подлинного Бога.

Нортем увидел, как Поул слегка напрягся. Значит, священник догадывался, к чему он клонит.

– Мы с вами дружим очень давно, – продолжал он. – И некогда были весьма близки.

На этот раз Поул избегал встречаться с Нортемом взглядом и кивнул несколько сдержанно; лицо его чуть покраснело.

– Вы не согласны? – смущенно спросил Нортем.

– Конечно согласен, ваша милость, – покачал головой Поул. – Но та близость…

– Знаю, прекратилась.

– И по вашей инициативе, а не по моей, – поспешно добавил Поул, глядя на примаса почти умоляющим взглядом.

– Это я тоже знаю. – Нортем тяжело вздохнул. – Желал бы я, чтоб это можно было сделать по-другому.

– Что именно вы желали бы иметь возможность сделать по-другому?

– Не знаю, как вам это объяснить. Вероятно, нам следовало поговорить об этом много месяцев назад. Вы заслуживаете правды.

Лицо Поула внезапно сделалось спокойным, словно чутье подсказало ему, что будет дальше.

– Речь идет о вашем преемнике, не так ли?

Нортем кивнул.

– Вы не знаете истинного имени Божьего. И не можете быть его защитником.

Поул тоже кивнул, повторяя движение примаса и словно говоря: «Понимаю. Конечно». Но взгляд его сделался горящим и жестким.

– Это неправильно, – напряженно произнес он.

– НАПРОТИВ, правильно, – подчеркнул Нортем. – Но не легко. Для вас. И для меня.

Теперь Поул уже не кивал, а качал головой.

– Нет, ваша милость. Это неправильно. Как такое может быть правильным? Вы десятки лет готовили меня к этому посту.

– Я никогда этого не говорил, – стал оправдываться Нортем.

– Ваши намерения не вызывали сомнений, – сказал Поул. – Вы натаскивали меня не просто для того, чтобы я был вашим секретарем.

– Вы были хорошим послушником, отец. И привлекли внимание всех своих начальников. Но вышли за рамки усвоенного вами, сочтя, будто знаете, о чем я думаю.

Поул уперся взглядом в глаза Нортема.

– Взгляните на меня, ваша милость, и скажите, что не намеревались подготовить меня быть примасом вместо вас, когда вы отойдете в царство господне.

И конечно, Нортем не мог посмотреть ему в глаза. Он отвел взгляд, но в какой-то мере спас свою гордость, не пытаясь больше лгать на сей счет.

– Это была королева, – торопливо сказал он, а затем со стыдом закрыл глаза. Поула нисколько не касалось, с чего было принято такое решение, а ему не следовало упоминать о ее роли в этом деле.

– Арива? – недоверчиво переспросил Поул. Нет, не его Арива, несомненно…

– Ашарна, – сказал Нортем. – Она заявила мне, что вы не можете быть примасом. Она этого не потерпит.

– Ашарна? – Поул с недоумением посмотрел на примаса. – Почему? И почему вы подчиняетесь ей теперь, когда она умерла? Что говорит об этом ее дочь?

– Ее дочь об этом не узнает. Я пообещал Ашарне выдвинуть своим преемником кого-нибудь другого вместо вас. Она умерла прежде, чем я успел это сделать.

– Кого… Кого вы избрали преемником?

– Я еще не решил. Не принял окончательного решения.

– Приняли, ваша милость, иначе не рассказали бы мне об этом. – И внезапно, словно кто-то зажег свет в темной комнате, Поул понял. – Это ведь Роун, не так ли? Именно поэтому вы и позволили ему заменить меня в качестве исповедника королевы?

Нортем ничего не сказал.

– Но почему? – настаивал Поул. – Почему Ашарна воспрепятствовала вам выдвинуть в преемники меня?

– Она так толком и не объяснила, – ответил Нортем, и Поул увидел, что примас говорит правду. – Вы ей чем-то не нравились. Она не доверяла вам. И так и не сказала, почему.