Он лгал ей обо всем. О том, что работает на ее брата, а вовсе не на архидемона, как говорил. Или о соглашении с демонами, в которое она поверила, как последняя идиотка. Как и в дружеские чувства между ними.

И все же зачем-то он спас ее. Снова. Хотя мог бы этого не делать.

Слишком много вопросов, и от них у Фиби неимоверно болела голова. Закрыв глаза, она откинулась на подушки, медленно, одна за другой расслабив забитые уставшие мышцы./////

За один единственный день Кай успел стать не только беглым демоном, но еще и клятвопреступником. По условиям сделки, которую он заключил с Беллом, демон должен был убить Фиби, а вместо этого он спас ее, уничтожив своего партнера. Такого халатного отношения к делу он не допускал ни разу за долгие годы своей жизни. Поддавшись каким-то выдуманным человеческим чувствам, которых ему вообще не полагалась испытывать, Кай допустил то, чтобы весь Ад ополчился против него.

По ночам разглядывая силуэт Фиби в свете луны, он спрашивал себя, стоило ли оно того.

Что вообще на него нашло? Помрачение рассудка, неожиданная блажь, страсть ударила в...голову? Нет, это было нечто другое. Нечто такое, чего он никогда уже не ожидал почувствовать снова.

Сумеет ли Фиби оценить то, что он спас ей жизнь, подвергнув риску собственное существование? Сумеет ли перешагнуть через разделявшую их стену лжи и недосказанности? И захочет ли?

Кай бесчисленное количество раз заходил в комнату к жнице, полный уверенности начать, наконец, разговор. И каждый раз замирал, как каменный истукан, не зная, куда себя деть. Должно быть, впервые в жизни он не знал, что именно нужно сказать. И это ужасно бесило его.

Сделав над собой огромное усилие, он надел футболку на обнаженный торс и без стука вошел в ее комнату, в квартире, где они обосновались несколько дней назад, зная, что Элоди там сейчас нет.

Фиби сидела на кровати, смотря в никуда. На ее коленях он заметил какую-то книгу, но она была закрыта и лежала обложкой вниз.

Услышав звук открывающейся двери, Фиби повернула голову. Кай удовлетворенно взглянул на легкий румянец на ее щеках, отметив, что ее тело почти восстановилось.

– Я зашел, чтобы кое-что сказать, - начал бы он, оборвав подготовленную речь на полуслове. Она молча ждала продолжения.

Я хотел бы попросить пр

ощения за то, что обманул тебя...

Я хотел бы попросить тебя остаться со мной, потому что, мне кажется, ты первая девушка за последние две сотни лет, к которой я испытываю какие-то чувства, хотя до сих по

р не могу понять, какие именно...

Я хотел сказать, что ты нужна мне...

– Я хотел сказать, что нам, по-видимому, больше нет необходимости держаться вместе. Демоны больше не будут охотиться за тобой, -

так как теперь их главной мишенью являюсь я.

– Лично отпустив Крайм, Отец освободил тебя от данного обещания. Ты свободна.

Он направился к двери, но Фиби окликнула его.

Нагнуться и почувствовать ее губы на вкус. Провести рукой по ее лицу, вдохнуть ее запах. Вернуться. Начать все сначала.

Попросить...

– Спасибо, что спас меня, - на ее лице появилась слабая улыбка.
– Думаю, теперь мы в расчете, и никто из нас ничего не должен другому.

Кай заставил себя улыбнуться.

– Твоя правда, больше никакой дурацкой опеки. Свободен, как сокол, - он по-военному отчал честь.

Ее губы едва заметно изогнулись. Будто через силу она проговорила:

– Береги себя.

– Ты тоже.

Не дав себе передумать, он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Страшно хотелось курить, а еще подкрепиться кем-то. Забыться чужими эмоциями, тогда, возможно, это дурацкое наваждение просто развеется и забудется, как плохой сон.

Он - демон, а она - жница. Любовь между ними, если такая могла в принципе возникнуть, смертельно опасна для обоих. Тем более сейчас, когда у него на груди висит огромная мишень. Это слишком опасно для нее, он слишком опасен. Лучше бы все как можно быстрее вернулось на круги своя и стало как раньше, до всего. До того, как он встретил чертову жницу.

Он вышел из дома на улицу в джинсах и черной футболке, босой, без куртки. Мобильник, которым он недавно обзавелся, остался лежать на тумбочке, на кухне. С другой стороны, кроме ножа, который всегда был при нем, оттуда Каю больше нечего было забирать.

Если обернуться, он труп.

Если обернуться еще раз, он гребанный влюбленный мудак без души и без собственных эмоций, за исключением одной, которой лучше бы и не было.

Он шел по улице, не чувствуя физического холода.

Одинокий.

Разрушенный.

Рыцарь с остатками благородства и каплей жертвенности.

Он шел, чувствуя, впервые за более чем два века, как разрывается сердце.

Мудак, лучше бы думал о том, как выжить, остальная любовная хрень подождет.