– А с упырём как? Я смотрел, матёрый аж ужас. Кромешный приказ нам за него целых двадцать серебряных отсчитал.

– Вытягивал из завала стражника, а как голову поднял, так смотрю он рядом, вот как Савва Панкратьич сейчас стоит. Ну и врезал от души. Прямо в пятачок ему попал. А место видать чувствительное, ну и сел он а пока в себя приходил, я топором и рубанул.

– Говорят с одного удара завалил?

– Ну не с одного, но третий раз когда ударил, он и помер.

– Я топор тот, велел обратно не чинить.
– Князь усмехнулся.
– В оружной зале повешу. Будет гостей удивлять. Теперь о тебе. Воин ты справный, и вот Савва о тебе печётся словно о сынке родном. А это, поверь, дорогого стоит. Савва у нас вообще, недоверчивый. Ну и Никифор за тебя поручился. А я старого пройдоху знаю давно, и он свои слова на ветер не разбрасывает. Так что предлагаю тебе службу у меня. Если пойдёшь в гридь , то присягать будешь мне лично, а если в Перунову сотню, то государю. Разницы в общем немного, но личную присягу могу снять я, а государеву - только сам Михаил Елисеич. Но я хочу, чтобы ты послужил в Перуновой сотне. Дружина здесь в Медведевске небольшая но дружная. Разбойному приказу если что, помогаем не чинясь, да и моя гридь, бывает, впрягается. Война-то отгремела всего лет десять назад, так что банды по дорогам встречаются. Ну и самое главное, человек ты пока незнакомый, так что кое-что сделать сможешь того, что мои люди не сумеют. Пойдём.

Вернувшись в кабинет, Медведев сел за свой стол, и порывшись в ящике, достал небольшой кожаный кошель, и развязав тесёмки кинул его поближе к Горыне.

В кошельке было с десяток серебряных монет, но когда тот взял в руки одну из них, то сразу почувствовал что та чуть легче оригинала. Внимательно оглядев монету, он заметил и другие признаки подделки. Рант был неровный, а гурт с перепадом по глубине. Но в целом, если не приглядываться качество подделки было довольно высоким.

– Хорошая работа князь. С оловом сплавляли?

– Молодец, сразу углядел.
– Медведев качнул головой. С оловом. Самое простое, расплавить нормальное серебро, и влить в него олова. Да, монеты будут дрянные, но для подделки очень даже неплохо. Так вот. Монеты эти идут откуда-то отсюда. Это разбойный приказ точно установил. А вот откуда отсюда мы никак выяснить не можем. На каждой монете знак особый, невидимый стоит. Да только чтобы ставить тот знак, нужно много силы вложить, и это сразу нашими ведунами замечено будет. Но вот монеты есть, а как они тот знак ставят, мы никак понять не можем. Может, не видим то, что прямо перед глазами, а может, вообще не там ищем. Попробуй посмотреть новым взглядом. Поможешь поймать, и будет тебе честь великая.

– Хорошо.
– Горыня ещё минуту покрутил монету в руках, запоминая признаки подделки, и положил на стол.
– Кто-то этим делом занимался?

– Да.
– Медведев кивнул.
– Сейчас тебя Савва проводит к дознатчикам, и там всё сам решишь.

Идти к местным следователям Горыне пришлось довольно долго, заодно выяснив, что княжеский дом занимает фактически целый квартал, очерченный тремя улицами и Волглой, к которой примыкала территория обнесённый высокой, почти в три метра каменной стеной. Местный разбойный приказ, тюрьма и казармы, где жили неженатые воины Отдельной Сотни приписанной к приказу, и часть сотрудников. Княжеские гридни жили совсем недалеко, буквально в ста метрах, от острога, а между казармами находился плац и площадки для тренировок.

Дознатчики сидели на втором этаже трёхэтажного деревянного дома, выходившего торцом к тюремному двору, и фасадом к внешней стене. Смысл этого стал понятен Горыне, когда он вместе с Саввой поднялся в один из кабинетов и увидел узкие бойницы окон обращённые на улицу.

За столом заваленном бумагами и папками сидел крепкий лысоватый мужчина лет сорока в чуть лоснящемся мундире, и коротких мягких сапожках.

– Вот Гордей, принимай помощника.
– Произнёс Савва входя в кабинет.

– А... Савва.
– Гордей Копытин - старший взыскающий разбойного приказа чуть подслеповато прищурился глядя на вошедших и подхватив со стола очки с небольшими круглыми линзами, одел на нос.
– Опять мясника сватаешь. Говорил я тебе. Разбойный приказ это не Особая Сотня. Тут головой думать нужно.

Вместо ответа Савва расстегнул мундир и вытащил на свет серебряную пластинку пайцы украшенную фигуркой сокола выложенной мелкими рубинами.

– Ну так-то да.
– Гордей кивнул, признавая волю государя.
– Против такого не попрёшь. Ладно, лети соколик наш драгоценный, мы тут сами разберёмся.
– Дознатчик сделал жест ладонью и Савва, подмигнув Горыне на прощание ушёл.

– Ну, голубь сизокрылый, - Гордей, взял в руки перо, и начал аккуратно чистить его от подсохших чернил и бумажных волоконец.
– Делать-то, что умеешь? Про воинские умения свои не сказывай. То, будешь девкам говорить. Что кроме того?

– Могу расспросить человека не попортив шкуру, могу войти в дом без ключей и не потревожив никого. Могу сказать, что человек врёт, если разговор спокойный. Могу...

В этот момент дверь кабинета распахнулась с такой силой, что ударила о стену. Сидевший чуть в стороне Горыня уже скинул пальцем большой руки предохранительную петлю с рукояти револьвера, но как оказалось это не к нему.

– Гордей Иваныч, Миньку Седого, в трактире на Речной видели! Пятёрка Гаврилы вся там, да Особая даёт два десятка.

– Пока они приедут, Миньку поминай, как звали.
– Произнёс Гордей, напряжённо задумавшись.
– Давай хватай всех кто рядом и поехали.
– Он поднял взгляд на Горыню.
– Ты тоже.

Рессорная повозка запряженная парой крепких лошадей домчала до места буквально за пятнадцать минут, и не доезжая до места целый квартал, дознатчики Разбойного приказа стали соскакивать с подножек, беря трактир в оцепление.

– Так.
– Гордей оценивающе посмотрел на Горыню.
– Одет подходяще. Войдёшь в трактир, и закажешь выпить. Там публика чистая, так что помои не наливают. Сидишь, пока наши не ворвутся в зал. Дальше сообразишь сам.