— Все же наибольшую угрозу для Империума представлял Хорус, — возразил капеллан. — Он был наделен силой, о которой ты говоришь, получил абсолютные полномочия от Императора, ему доверили вести человечество вперед, в новую эпоху. Когда ты сам получил лишь малую меру такой власти, она испортила тебя, и ты превратил Тарсис в кладбище. Согласись, такая власть не для одного человека!

— Это то же самое горестное отсутствие мужества, которое охватило Тарсис во время восстания, — прохрипел Астелян. — Страх, который душит человечество, лишая решимости пойти на риск и добиться всего, что людям принадлежит по праву. Робость и колебания стали править Империумом. Вами движет страх перед неведомым, вы в плену сомнений, скованы собственным стремлением к безопасности и предсказуемости. Ваш образ мыслей отравлен вредным влиянием мелких испытаний и невзгод.

— И тогда ты решил изменить все это, перековать Империум в ту форму, которая, по-твоему, соответствует его изначальной дели, — прорычал Борей.

— Мои амбиции никогда не доходили до подобного самомнения, такое пристало лишь Императору. — Астелян энергично затряс головой. — Но я думал, что могу зажечь огонь, свет маяка для тех, кто пытается вырваться из оков, хочет сразиться в великой битве во славу Империума, а не просто ради его выживания.

— И поэтому тебе необходимо было покинуть Скаппе Дельве. — Борей попытался вернуть допрос в русло истории жизни самого Астеляна. — Ты ничего не мог поделать, пока находился в удаленном мирке шахтеров, там не было ни триумфальных побед, ни славных битв, которые можно выиграть.

— Мне нужно было побольше узнать о Галактике, в которой пришлось теперь жить, это желание толкало меня вперед, почти что снедало, — объяснил Астелян. — Моя жизнь перевернулась с ног на голову, судьба выбросила меня на угрюмые, неизведанные берега. Ты прав, Скаппе Дельве, ограниченный тесным миром тоннелей и искусственного света, сделался для меня тюрьмой. Этот самодостаточный мир находился на границе необжитого пространства, он обладал подземными плантациями грибов и рециркуляторами воды и почти не имел контактов с остальными частями Империума. Даже добытую здесь руду никуда не отправляли, и, чтобы складировать ее, приходилось выдалбливать все новые хранилища. Как это было нелепо! Забытый мир, слишком незначительный, слишком маленький, чтобы претендовать на внимание мудрого и могучего Империума.

— Но ты уже видел один корабль и поэтому знал, что в конечном счете придет и другой, — догадался Борей. — Поэтому ты настроился терпеливо ждать появления возможности…

— Мне действительно пришлось проявить терпение, — согласился Астелян. — Два с половиной года ни один корабль не заходил даже в звездную систему. Но потом судно пришло. Я случайно узнал, что корабль был тот самый, что стал когда-то моим проводником на пути к шахтам. Он назывался «Сан Карте», а капитаном был купец по имени Росан Триэлартес, вольный торговец, как они его называли, и я спросил, что это значит. Представь себе, что я почувствовал, когда они объяснили.

— Ты увидел в вольных торговцах еще одно свидетельство упадка Космического Десанта, — отрезал Борей. — Это гражданские исследователи, которые совершают чартеры, чтобы торговать без ограничений, путешествовать за пределы известных границ Империума и открывать новые миры. Думаю, тебе было досадно узнать, что тьмой космоса, доступной раньше лишь Космическому Десанту, теперь по праву могут пользоваться купеческие семьи и неимущие дворяне.

— Да, ты прав, мне было очень досадно, но я сдержал гнев, — признался Астелян. — Народ Скаппе Дельве не нес за то вины, он сам был жертвой. Однако прибытие Триэлартеса дало мне возможность увидеть, что сталось с Галактикой, сравнить скупые хроники на свитках с тем, что действительно происходило за пределами Скаппе Дельве.

— Итак, ты уехал с вольным торговцем Росаном Триэлартесом. Что было потом? — поинтересовался Борей. — Каким образом ты столкнулся с другими Падшими? И что вам понадобилось на Тарсисе?

— Я отбыл не сразу. Триэлартес поначалу возражал против моего присутствия, и только его эгоистический страх был тому причиной, — сказал Астелян, сердито сжав челюсти при этом воспоминании.

— А я-то думал, что вольный торговец был рад видеть космодесантника у себя на борту, — заметил Борей.

— Я тоже.

— И в чем состояли его возражения? — спросил Борей, сохраняя бесстрастную маску на лице.

— Они были расплывчато сформулированы, — пробормотал Астелян. — Он называл это оскорблением его права на торговлю, утверждал, что мое присутствие будет ограничивать свободу чартерных рейсов, дарованную ему как вольному торговцу. Триэлартес обозвал меня символом власти, от которой он свободен. Тем не менее совет Скаппе Дельве встал на мою сторону, в конце концов торговец сдался и согласился взять меня на борт. Думаю, люди из шахтерского города были рады, что я уйду, по непонятной причине мое присутствие вызывало у них беспокойство.

— Это довольно обычное явление, — подтвердил Борей. — На протяжении длинного периода истории человечества мы, космодесантники, были далекой отстраненной силой, защитниками из легенд и историй. Не удивительно, что люди были потрясены, узнав, что мы действительно существуем и до сих пор можем ходить среди них.

— Как я узнал позднее, колебания Триэлартеса имели более понятное объяснение, — горько усмехнулся Астелян. — Из Скаппе Дельве мы перебрались на Орион, чтобы выгрузить руду, которую он забрал у шахтеров, и обменять ее на лазганы и силовые ранцы. Однако это возбудило мои подозрения. Торговец не устанавливал контакты с обитаемым миром и не предпринял никаких попыток стыковки с орбитальной станцией.