— Покончим с этим.

Как и капеллан, Харахель примагнитил шлем под рукой и направился к посланникам.

На палубе неровно выстроились семеро человек во главе с инквизитором, облачённым в золотой силовой доспех, сверкавший, словно под лучами люминаторов. Нагрудник его рассекал пополам знак полномочий, такой же непроницаемо чёрный, как и глаза. Инквизитора окружали четверо воинов в великолепных пластинчатых доспехах, вооружённых огромными клинками и штормовыми щитами. Сзади стояла хрупкая женщина в багровом комбинезоне, украсившая пальцы драгоценными камнями, и глаза её метались между Расчленителями и последним из посланников, горбатым учёным, чьи морщинистые пальцы перебирали складки мантии в поисках свитков.

— Я инквизитор Корвин Геррольд из Ордо Еретикус, — незваный гость шагнул навстречу, сложив руки на груди в знак аквилы.

— Харахель, чемпион первой роты, — в знак приветствия воин ударил по нагруднику.

Корвин кивнул и посмотрел на капеллана, но Аполлус молчал. С явным презрением на лице он изучал инквизитора холодным взглядом. Корвин напрягся, и Аполлус услышал, как участился пульс щитоносцев, готовившихся к схватке. Отточенные инстинкты чемпиона позволяли ему понять тонкую разницу, выдающую намерения… но капеллан молчал.

Первым заговорил Харахель.

— Тебя ждёт наш господин.

— Разумеется, — улыбка Корвина не отразилась в его глазах, когда он махнул своим слугам. — Пройдёмте?

— Только ты, — преградил ему путь огромный чемпион. — Твои воины останутся здесь.

— При всём уважении… — Геррольд показал на учёного, чьи медные глаза зажужжали. — Я должен взять с собой моего хрониста, чтобы запечатлеть все детали, пока я буду разбираться с этим вопросом.

От выбора слов Аполлус скривился. Инквизитор решил разобраться с Расчленителями? Если да, то он взял с собой прискорбно малые силы.

— Нет, — Харахель не сдвинулся с места. — Мой господин не забудет ни единой подробности вашей встречи, а наши скриптографы запишут их перед уходом.

Корвин, который был чемпиону по грудь, никогда не был так близко к космодесантнику и внезапно ощутил себя очень маленьким.

— Хорошо, — кивнул своим охранникам инквизитор и пошёл за огромным Расчленителем.

Корвин и Харахель уже ушли, но Аполлус задержался. Он пристально глядел на учёного, пишущего на инфопланшете. Нейроперо дрожало. Учёный невольно всхлипнул и попытался поглубже закутаться в мантию… капеллан зарычал. Да он больше уважал чистящего его доспехи серва, чем такое горбатое ничтожество. Развернувшись на каблуках, он последовал за инквизитором.

Реклюзиам был не столько музеем, сколько местом поклонения. Его изогнутые стены украшали почитаемые реликвии ордена, чью святость хранили стазисные поля, такие же артефакты забытых времён. Мозаичный пол сделали из доспехов павших капитанов, и по неровным плиткам можно было проследить истории их смерти. Словно жуткие свечи, возвращённые почётные клинки пронзали окружавший кафедру ров вулканического пепла, а в центре реклюзиама на коленях стоял Сет, одетый лишь в тёмно-серую тунику на могучее тело.

Балтиилу его великий магистр казался вылепленным из того же вечного камня, что и строго взиравшие на них статуи. Библиарий знал, что против огромного воина ему не помог бы даже полный силовой доспех.

— Милорд, — сказал Балтиил, опустившись на колено.

Сет продолжал смотреть наверх, в глаза образов Сангвиния и Императора, выгравированных на затемнённом бронестекле потолка так, чтобы в них рассеивался свет одинокого люминатора.

— Он прибыл.

— Да, лорд. Харахель ждёт с ним в вашем военном зале.

Сет не ответил. Великий магистр Расчленителей вообще был необычно задумчив, и даже без даров Балтиил чувствовал, как презирает гостя его господин. Сет был жестоким и прямолинейным воином, с которым немногие бы справились, но клинком и гневом не остановить коварства Инквизиции. Её оперативников не встретить лицом к лицу. Чтобы победить их, требовались терпение и хитрость — два столь же чуждых для Сета понятия, как и обвинения, которые инквизитор, несомненно, выдвинет против него и всего ордена.

— Да направит тебя кровь, — Балтиил встал и вышел из зала, оставив магистра наедине с отцами.

— Наставь меня, — Сет встретился взглядом с Императором и замолчал, всматриваясь в трещины доспехов прародителя. Изъяны в броне служили напоминанием, что ни одна защита не безупречна.

— Смири мой гнев, — он обернулся к Сангвинию. — Дай мне силы вынести это оскорбление.

В отличие от Императора, Сангвиний был изображён безоружным. Вторая истина — сынам Ангела не нужно оружия, чтобы сокрушить врагов. Сет поклонился, коснувшись лбом пола.