Это была не изолированная вспышка, не начальная стадия вторженя, когда оно еще могло быть остановлено. Началось тиранидоформирование, финальная фаза вторжения ксеносов.

— Святой Трон, — сухо прошептал Таркус, обозревая изуродованный ландшафт.

Он слишком хорошо помнил другой мир, в половине галактике отсюда, который был когда-то ярким и зеленым местом, и закончил свою жизнь точно таким же кошмаром. Вторжение на Тифон Примарис, слишком долго сокрытое в темной и плотной массе необжитых джунглей, зашло гораздо дальше, чем они предполагали, дальше, чем кто-либо из них мог даже подумать. Пока аборигены дрожали в своих деревнях, напуганные «духами джунглей», рыскающими, по их мнению, во тьме, отпрыски Великого Пожирателя неуклонно преобразовывали и поглощали саму суть их мира. И, судя по всему, было уже слишком поздно пытаться что-то поделать с этим.

Апотекарий Гордиан получил данные о химическом составе биотоксина и немедленно приступил к разработке антидота, который должен был послужить для очистки тела капитана Тула от яда, не дающего ему излечить себя. Пока сервиторы носились туда-сюда по обширному помещению апотекариона, Гордиан работал с нартециумом, полномасштабной версией медицинского набора, который он носил на поле битвы. Рядом с ним находился саркофаг, где без сознания лежал Тул, тело которого застыло в точке времени, более чем близкой к смерти.

Гордиан уже перепробовал полдюжины различных вариантов антидота, тестируя их на взятых из отравленного тела капитана образцах, но, пока что, все полдюжины не сработали. Однако, несмотря на то, что варианты антидота не могли полностью справиться с токсинами, апотекарию удалось создать, по крайней мере два таких, которые помогали хотя бы уменьшить количество яда в пробах из образцов. По всей видимости, он был на верном пути.

Гордиан надеялся, что это стоило того. Несколько разрозненных сообщений с поверхности планеты свидетельствовали, что Кровавые Вороны несли потери. Сержант Арамус отдал приказ всем отделениям забрать погибших братьев с поля боя, и, предположительно, тела будут доставлены на «Армагеддон» в достаточно короткий срок, чтобы у Гордиана была возможность извлечь из них геносемя. Однако жизнеспособность прогеноидных желез имела свои пределы, и любая задержка могла сделать их бесполезными. И тогда орден Кровавых Воронов потеряет новое поколение воинов. Гордиан приступил к созданию нового варианта антидота, когда раздавшийся из-за спины голос нарушил его сосредоточенность.

— Апотекарий?

Гордиан повернулся и увидел стоящего неподалеку лексикания Конана.

— Простите мне мое вторжение, но я пришел по срочному делу по просьбе мастера Нивена.

Апотекарий вопросительно изогнул бровь, тем самым веля Конану поделиться подробностями.

— Не могли бы вы создать искусственный образец тиранидского материала на основе полученных данных о химическом составе яда?

Лексиканий говорил тихим уважительным тоном, но постарался придать своим словам оттенок некоей важности.

Гордиан оторвался от нартециума, и его лицо приняло задумчивое выражение.

— Думаю, я могу создать для вас такой образец, — зесь апотекарий сделал паузу, почувствовав укол любопытства. — Но для чего?

Лексиканий наклонился вперед и произнес приглушенным шепотом, словно открывая какую-то драгоценную тайну:

— Мастер Нивен, судя по всему, считает, что с этим образцом он сможет обнаружить источник ксеносской заразы.

Сержант Таддеус и седьмое отделение почти достигли деревни, как и было приказано, но бой и последующие отступление дались им высокой ценой.

Брат Лёв пал в течение первых часов опустившейся ночи от когтей ликтора, вылетевшего из тьмы и атаковавшего десантников. Вскоре после этого брат Шар погиб от выстрела симбиота-плевателя тиранидского рейвенера — исторгнутые оружием коррозивные личинкоподобные снаряды прошли через его шлем как раскаленный металл сквозь слой льда, а затем расплавили лицо и кости. Предсмертные крики Шара были поистине кошмарны, и еще больше усиливали свой эффект за счет знания десантников о том, что, поскольку личинки уже начали проедать себе путь внутрь, было лишь вопросом времени, когда они достигнут мозга.

Только шесть космических десантников из седьмого отделения остались в живых, причем двое из них сгибались под тяжестью тел павших братьев.

Сейчас они должны были добраться до деревни и до «Громового Ястреба», ждущего неподалеку от нее, готового отправить их обратно на зависший на орбите «Армагеддон». Во время предыдущих сражений Таддеус всегда находил некоторое удовольствие в осознании того, что он пережил новую боевую операцию и может вернуться, неважно, покрытый славой или нет, обратно в лоно корабля. Однако, видя безжизненные тела братьев Лёва и Шара, он видел крайне мало причин получать удовольствие от нынешней операции. Всего несколько недель назад седьмое отделение могло похвастать полным составом из десяти Кровавых Воронов, но после Заламиса, Кальдериса, а теперь Тифон Примарис, их число уменьшилось до жалкой полудюжины. Сколькие еще погибнут в ближайшие дни, недели, месяцы?

На протяжении многих лет Таддеус шел в битву с улыбкой на устах и так же возвращался из боя.

— Вперед, Кровавые Вороны, — сказал он своим людям, в то время как деревья обступали их все ближе и ближе со всех сторон. — Еще немного, и мы уберемся с этого проклятого мира. И тогда, со следующим ударом Колокола Душ мы сможем оплакать наших мертвых как подобает.

Теперь он надеялся, что сможет хоть когда-нибудь найти причину, чтобы улыбаться вновь.

Адмирал Форбс сидела на койке в своей каюте на борту легкого крейсера «Меч Адриана», расплывающимся взором глядя на слова, напечатанные на странице перед собой. Уже несколько часов как начался корабельный «день», но Форбс до сих пор так и не смогла заснуть. Почему она решила, что собрание писаний военачальника Солона может послужить в качестве снотворного, теперь уже было трудно вспомнить. Она собиралась вернуться на несколько страниц назад и попробовать еще раз разобраться в оценках военачальника касательно своих действий во время Махарианской Ереси, надеясь, что там может оказаться какой-нибудь тактический урок, который она сможет извлечь, когда в дверь неожиданно постучали, избавив ее от нудного чтения. Отложив книгу в сторону, она поднялась с койки, рассеянно поправляя тунику.