Конрад подождал, пока между ними оставалось не больше ярда, и толкнул к нему кружку:

— Принеси мне пива.

— Что? — уставился на него Дитер.

— Что слышал — принеси пива.

— Я тебе не мальчик на побегушках!

— Неправда. Я видел, что ты обслуживаешь своих дружков. Причем бесплатно. Так что неси мне дармовое пиво, или я скажу Ницлеру.

— Какого черта ты мне угрожаешь! Я — гвардеец!

Конрад вытащил из-за пояса кинжал и бросил на стол перед собой. Затейливый узор на рукояти доказывал, что это клинок имперской гвардии. Конрад сплюнул на сапоги Дитера и сказал:

— Все ты врешь, толстый слизняк.

— Попробуй повтори, — закричал Дитер, вытаскивая меч, — и ты мертв!

— Что повторить? Что ты лжец или толстый слизняк?

— И то и другое!

— Ладно, ты и то и другое. Лжец и толстый слизняк.

В трактире царила гробовая тишина. Все взгляды, и из зала, и с галереи, устремились к спорщикам. Ницлер тоже пристально наблюдал за ними, и только он один не замер столбом. Он как можно быстрее протискивался к ним через зал.

— Йа-а-а! — закричал Дитер и направил свой меч в грудь Конраду.

Тот все еще сидел за столом, поэтому ему пришлось лишь слегка уклониться в сторону, и кончик меча воткнулся в оштукатуренную стену за его спиной. Конрад выскочил из-за стола и ударил Дитера в живот, а когда тот согнулся, сильно стукнул ребром ладони по затылку. Дитер рухнул как подкошенный. Можно было остановиться на достигнутом, но, чтобы показать, как серьезно он относится к делу, Конрад пару раз пнул его по ребрам, и Дитер начал извергать выпитый за последние два часа галлон пива.

Конрад заткнул за пояс нож и поднял меч противника. Внимательно оглядев его, он заметил, что клинок когда-то сломался у самой рукояти и не слишком хороший кузнец приделал его на место. Насколько плох получился шов, доказывало то, что теперь он снова разошелся. Конрад загнал клинок в доски пола и крутанул рукоять. Она осталась у него в руках, и он со звоном уронил ее на пол.

— Тот еще имперский гвардеец, — сказал Конрад Ницлеру, когда хозяин, наконец, добрался до него.

— В чем дело?

— Он лжец и вор.

— Знаю, но нельзя же оставлять зал без присмотра. Его предшественника пырнули ножом месяц назад, он истек кровью во дворе.

— Вам нужен кто-то получше.

— То есть ты?

— Ага.

Ницлер бросил взгляд на собутыльников Дитера, потом на Конрада. Тех двоих совсем не беспокоила случившаяся с их товарищем неприятность.

Конрад неторопливо подошел к их столику. Взял кружки и вылил пиво на пол.

— Вы за него не заплатили, — пояснил он. — Значит, и пить не будете.

Они рассерженно заспорили и попытались встать, но Конрад ухватил обоих за волосы и стукнул головами.

— А еще я думаю, что вы должны заплатить за уже выпитое. Это цена одной пинты. Как насчет второй? — И он сделал вид, будто снова собирается стукнуть их лбами.

— Не надо! — зло бросил один из них.

Второй потянулся к кошельку и вытряхнул на стол пригоршню монет.

— Большое спасибо, господа, — сказал Конрад, сметая в ладонь деньги со стола. — Желаю приятно провести вечер.

— Убери его отсюда, — указал на Дитера Ницлер, когда он подошел к нему с деньгами. — Потом подойди ко мне.

Дитер делал попытки подняться, так что Конрад подхватил его под мышки и поставил на ноги. Он засунул сломанный клинок в ножны, запихнул рукоять Дитеру за пазуху, дотащил его до двери и выбросил в снег.

— Тебе нужно следить за порядком, — объяснял ему через минуту Ницлер. — Если возникнут неприятности, разбирайся с ними по своему усмотрению. Но тихо, не привлекая внимания, и я ничего не хочу знать о твоих методах. Иногда твоя помощь может потребоваться на конюшне или еще где-нибудь.

— Я не буду разносить выпивку, — заявил Конрад. — Не буду протирать столы, подметать пол и вообще заниматься уборкой.

Он считал, что достаточно наубирался в детстве.

— И не надо. Ты будешь жить с Гансом, тебя будут кормить и поить, только не расчитывай на богатый стол, а когда девочки наверху свободны, можешь договариваться с ними полюбовно.

— И чем платить? Сколько я буду получать?

Они скова поторговались, пришли к соглашению, и Ницлер добавил:

— А когда у тебя появится свободное время, я с удовольствием куплю то, что тебе удастся принести из леса.

Конрад умел воевать и мог стать наемником где угодно, но он стал вышибалой в трактире.

Работа на почтовом дворе вернула его на пятнадцать лет назад, и поначалу он постоянно вспоминал свою жизнь в родной деревне. Запах бродящего пива, несметное количество дел, необходимых для налаженной работы почтового двора, — все напоминало ему о прошлом. Но сейчас на дворе хватало работников и без него, и никого из них не били так, как Отто Бранденхаймер Конрада почти каждый день.

«Серый горностай» обладал и другими преимуществами, и Конрад немало времени проводил с девушками, которые разносили напитки на верхней галерее, а потом обслуживали гостей за закрытыми дверьми, ведущими в уютные комнаты. Порой, после того как последние посетители расходились по домам или засыпали, они все вместе разговаривали и шутили за выпивкой.