Голос её звучал, как всегда, благожелательно:

– В моём возрасте немного покоя не повредит, мистер Квиллер.

– Всё равно вы должны побывать здесь, прежде чем решать. Я куплю вам билет и встречу в аэропорту. Какая там у вас погода?

– Духотища!

Коко, подняв торчком уши, что означало неодобрение, прислушивался к разговору. Неизменный защитник холостяцкого статуса Квиллера, он возмутился дружескими интонациями бывшей квартирной хозяйки.

– Не волнуйся, старик! – успокоил его Квиллер. – Это ради дела. Для разнообразия полакомишься настоящей домашней едой. А сейчас мы просмотрим остальную корреспонденцию.

Конверты, разбросанные на полу в вестибюле, содержали приветствия по случаю приезда от пяти церквей, трех профессиональных клубов и мэра Пикакса. Были тут и приглашения вступить в Кантри-клуб, в пикакское Историческое общество и в Лигу по игре в шары.

Главный администратор пикакской больницы просил потрудиться на ниве попечительства. Смотритель школ предлагал преподавать журналистику в классе для взрослых.

Ещё два письма отыскались под ковром в холле. Добровольная пожарная дружина пожелала сделать Квиллера почётным членом, а Пикакское хоровое общество нуждалось в мужских голосах.

– Вот это как раз для тебя, – сообщил он коту. С возрастом Коко научился переходить из одной тональности в другую: от громкого воя к гортанному урчанию, от урчания к фальцетному взвизгиванию.

В тот же день Квиллер познакомился с ещё одной представительницей клана Гудвинтер. Строча статейки о «красивой жизни» для «Дневного прибоя», он обзавёлся обширными знакомствами в среде дизайнеров по интерьеру. Были среди них таланты, просто очаровательные люди, космополиты, умные головы, модные оформители, но Аманда Гудвинтер оказалась чем-то особенным.

Когда после трёх нетерпеливых звонков Квиллер открыл парадную дверь, он увидел хмурую седую женщину в мешковатом летнем платье и туфлях на толстой подошве. Глядя поверх очков, она инспектировала окраску двери.

– Кто красил дверь? – спросила она. – Просто всё испортили! Надо соскребать вплоть до дерева. Я – Аманда Гудвинтер. – Не глядя на Квиллера, она вступила в вестибюль. – Так вот какова парадная витрина Пикакса! Никто ещё не приглашал меня сюда.

Он попытался представиться, но Аманда опередила его:

– Я знаю, кто вы! Мне говорить не нужно. Пенелопа сказала, что вы нуждаетесь в помощи. Холл не так уж плох, но требует работы. Какой дурак выбрал эту обивку для кресел? – Комментируя на ходу, Аманда крадучись просачивалась из комнаты в комнату.
– Это та гостиная, о которой мне говорили? Драпировку надо сменить. Никуда не годится… В столовой слишком темно. Словно в гробнице.

Квиллер вежливо прервал её:

– Адвокат предложил мне обратиться к вам по поводу отделки комнат над гаражом.

– Что? – пронзительно взвизгнула она. – Вы хотите, чтобы я занялась помещениями для прислуги?

– Дело в том, – сказал Квиллер, – что я хочу сам использовать одно из помещений над гаражом… Сделать из него своего рода студию… И неплохо бы, чтобы её отделали в хорошем современном вкусе.

Дизайнер заметалась по холлу, словно львица по клетке.

– Нет никакого хорошего современного вкуса! Я ненавижу эту чертову современность!

Квиллер дипломатично прокашлялся:

– А в городе нет других дизайнеров, которые владеют современным стилем?

– Я вполне компетентна, чтобы работать в любом стиле, – отрезала она.

– Я не хотел задеть вас…

– Я не задета.

– Если вам претят современные течения, что ж… Я знаю дизайнеров в Центре, которые охотно возьмутся за отделку. Включая особняк – когда с комнатами над гаражом будет покончено.

– Покажите мне гараж, – хмуро произнесла Аманда. – Где он? Как нам пройти туда?

Квиллер проводил её к чёрному ходу. Когда они проходили через библиотеку, она выдавила несколько скупых похвал. Презрительно фыркнула в жёлто-зелёной комнате для завтраков и назвала её безвкусной. Сунув голову в кухню, воззрилась, но уже без комментариев, на холодильник, где на голубой подушке в эффектных, скульптурных позах восседали сиамцы.

В гараже, поднявшись наверх, Квиллер показал ей унылый коричневый покой, который хотел приспособить под мастерскую.

– Тут не делали ремонта лет двадцать, – опять заворчала она. – Штукатурка вся осыпалась. Придётся потрудиться.

– Если вы думаете, что здесь надо потрудиться, – усмехнулся Квиллер, – то что скажете о другом помещении?

Бросив взгляд на экстравагантные маргаритки, Аманда простонала:

– Не говорите! Дайте я угадаю! Это дело рук девицы по фамилии Малл. Что за пакость! Она пристроилась сюда после того, как я уволила её.