— Ты права… — невнятно пробормотала Элейн, не желая больше продолжать этот разговор. Она была в замешательстве. Эреол избегал лобовых объяснений, предоставляя ей самой судить о мире и лишь изредка подталкивая в нужном направлении. И теперь, когда Вистария оказалась не однозначной предательницей, а Кервелин — не воплощением зла… предстояло решать самой. Что хорошо, что плохо, а что более многогранно.

И решить, как этим воспользоваться.

В конце концов, Элейн — Молион, а не Тамеан. Ее задача — не дружить, а изображать дружбу и вернуть себе власть. Себе и Эреолу. И она добьется этого. Любой ценой.

Столица встретила душным ветром, пылью улиц, разогретым камнем домов и пестротой украшений. Кадмар готовился к празднованию дня рождения наследного принца Веина — сына Кервелина еще от прошлого брака. Нейтин принялась трещать о планируемых ярмарках и благотворительном бале, но Элейн почти не слышала.

Кадмар… Ей не приходилось бывать здесь с тех пор, когда она сама занимала место этого юнца, с помпой отмечавшего теперь свое двадцатилетие. Ей город запомнился обедневшим, грязным и пустым, а последним, что отложилось в памяти, была картина осады — толпы нищих и безработных, лекарни и более-менее просторные дома переполнены ранеными, грязь, смрад и пустые лавки. А сейчас… Конечно, многие скажут, что Кервелин возродил Кадмар. Но он сам же и привел его к упадку.

На любой картине, даже кисти самого неумелого художника, бывшая столица Ивстана, а ныне — Угларского королевства, узнавалась сразу по возвышающимся над относительно плоским центром города гигантским горным пикам, в которых был вырублен королевский дворец. Фасад вырастал из неприступного серо-голубого массива, подернутого вверху дымкой, и даже издали в глаза бросалось обилие мелких деталей. В последний раз Элейн видела его десять лет назад, и тогда он был меньше и скромнее. Теперь же вся гора казалась сплошной громадиной замка, удачно сочетающегося с голубоватым грифельным цветом дикого камня. Вниз спускались каскады переплетающихся паутинок-лестниц.

И где-то там, в бесконечных глубинах здания-горы, ей предстояло жить, притворяться, искать способы пошатнуть королевскую власть и при этом находить время служить Вистарии.

Притвориться фрейлиной собственной матери — интересно, легко это или сложно? Элейн успела забыть ощущение семьи. Стерлись из памяти материнская ласка. Эреола она никогда не воспринимала как старшего родственника. Он старался держаться с ней на равных — друг, партнер, более сильный и опытный, но отнюдь не родитель или дядюшка.

Да, и надо бы поменьше предаваться воспоминаниям об Эреоле.

Простые одноэтажные дома, окруженные садами и огородами, давно сменились городскими застройками. Небогатые горожане обитали в двухэтажных и трехэтажных домах на несколько квартир, зажиточные селились в особняках ближе к замку. Элейн рассматривала здания и не узнавала столицу. Другие цвета — традиционные бордово-черные тона герба Кервелина, знак преданности со стороны владельцев. Там и сям белели светлые общественные лекарни, пансионы, прачечные, высокий работный дом. Стены лавок требовалось красить в бледно-голубой. Торговые кварталы пестрели разноцветными вывесками, перекрикивающими друг друга.

На улицах не росло ни кустика, зато были очень популярны висячие рощи. Участки зелени, цветов и небольших деревьев располагались на круглых ступенчатых подставках-клумбах, которые крепились к витым металлическим опорам. Самые крупные были окружены оградами и соединялись мостами, на которые можно было попасть по лестницам снизу. Подобный странный способ озеленения изобрели давно, когда Кадмар погибал от наводнений из-за разливов горных рек. Так причинялось меньше ущерба растениям. Это позже кто-то из колдунов — история умалчивала, кто именно, — развернул реки в другую сторону, и затопления прекратились. С тех пор прошло лет двести, а висячие скверы и клумбы существовали и поныне и были одной из множества достопримечательностей ивстанской столицы.

В городе царило нездоровое оживление. Судорожное, нервное. Но вполне обычное для всех стран Амоннина. Все старались успеть домой до наступления темноты и тревожно посматривали на безоблачное сизое небо: не собирается ли дождь. Тот самый дождь, с которым ни один колдун пока не мог справиться — или же просто не хотел. Тот дождь, который выпивал силы, лишал личности, превращая жертву в безвольный кусок плоти. К нему давно привыкли, приноровились, не выходили из дома. Обычное явление — а боялись его каждую ночь как в первый раз.

А солнце уже скрылось за горой на западе, и в слившемся с ней замке сияли огни.

Вблизи он выглядел еще громаднее, чем издали. Изрядно уставшие миспарды карабкались по крутому подъему, ведущему к нижним помещениям — стойлам, амбарам, замковой кухне — темному царству чанов, печей и властвующих над всем этим поваров, каморкам наименее привилегированных слуг.

— Смотри! — раздался над самым ухом голос Нейтин. Элейн дернулась и выглянула в окно.

Карета медленно взбиралась вверх. По правую сторону виднелись крупные грубые камни горы, по левую — прочные белые витые перила и обрыв, чернеющий бездной. Над ней стремительно темнело сизое небо. Синие сумерки упали на город, как только последние лучи солнца скрылись за горами. А с востока уже наползали тучи.