За закрытыми ставнями

В окружении чеховских дач и зловещей заброшенной усадьбы зверски убита семья полковника. Сыщики, распутывающие сложное дело, сталкиваются с необъяснимыми явлениями. Ранки на шее юной жертвы напоминают о вампиризме, загадочный медиум похож на оборотня. В воздухе витают призраки, а тем временем кружок московских оккультистов под председательством приват–доцента Сталина собирается на спиритический сеанс…

Захватывающий фантастический детектив А. Свиды — первая часть дилогии об агенте уголовного сыска Зенине и расследовании, ставшем делом его жизни. Роман вышел в свет в 1931 г. и переиздается впервые.

Книга А. Свиды продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческий произведений писателей русской эмиграции и одновременно открывает в рамках серии новую подборку — «Русский оккультный роман».

Стоял август месяц, жаркий и прекрасный после многих дней холода, дождя и непогоды.

Пользуясь последними днями лета, праздный народ переполнил скверы и бульвары. Всюду пестрели элегантные наряды дам, скромные уборы гувернанток и бонн, яркие и красивые костюмчики детей и, среди них, темные пятна щегольски одетых мужчин.

По одной из боковых аллей медленным шагом прогуливался молодой человек с худым изможденным лицом, на котором резко выделялись выразительные темные глаза, глядевшие на все окружающее пристальным и внимательным взглядом.

Одет он был в недорогой, но изящный костюм и ботинки модного фасона. Белье безукоризненной чистоты, гал- стух последней моды и завязан весьма старательно и красиво. Однако, при более внимательном взгляде, при виде той осторожности, с которой он садился, следя, как бы не измять костюм, было видно, что материальные условия молодого человека оставляют желать много лучшего.

Погуляв, он сел на скамью и грустным взглядом окинул окружающий его парк.

После некоторого раздумья, он вынул бумажник и сосчитал деньги.

— Не блестяще, — проговорил он про себя, — хорошо еще, что у меня оплачена квартира. При скромной жизни, — хватит еще месяца на два, а потом…

Лицо молодого человека нахмурилось, очевидно, это «потом» представлялось в весьма мрачном свете. Впрочем, озабоченность его скоро прошла, морщинки на лбу исчезли, губы сложились в улыбку, а рука нащупала в кармане револьвер.

Но почти в тот же миг у него перед глазами проплыла картина комнаты с затянутыми зеркалами, с гробом посредине, на кружевной подушке которого покоилась голова старушки с величаво строгим лицом.

Больно сжалось сердце молодого человека, а мозг его прорезала мысль: спи спокойно, мама… данную тебе клятву я помню и сдержу…

Да мне не привыкать стать, и не в таких бывал переделках, — и выпутывался.

— Ничего!.. — громко произнес он. — А теперь почитаем, что пишут в газетах.

— Надоела эта политика в России… все равно не вернуться туда скоро. А хорошо бы домой!.. Вот, например, здесь… — погрузился он в мыслях, — бесспорно, здесь прекрасно… цивилизация, удобства, отношение, какого я не встречал у себя дома, — французы удивительно расположены к русским, — а все же это не Москва!.. Нет, — что бы там ни говорили скептики против чувства патриотизма, — а все же оно глубоко заложено в душе каждого человека, и великая истина заключается в словах поэта: «И дым отечества мне сладок и приятен».

— Ну, впрочем довольно философствовать, — посмотрим, что делается на белом свете.

Столбец за столбцом рассеянно проглядывал он газету, не проявляя особого интереса, и готов был уже свернуть ее, — когда взгляд его упал на следующий заголовок: «Трагедия в Гренельской улице, — загадочное преступление».

— А, это уже по нашей части! Ну–ну, — посмотрим. — И молодой человек начал читать, сначала рассеянно, — потом внимательнее, — и, наконец, совершенно ушел в чтение, не обращая уже внимания ни на что окружающее.

Прочел он раз, другой и, наконец, в третий — прочел уже вслух, точно стараясь глубже вникнуть в смысл написанного.

«Вчера ночью, — читал он, — Гренельская улица, этот тихий, аристократический квартал, стал театром страшного и загадочного преступления. — В доме под № 86, представляющем из себя роскошный двухэтажный особняк, проживал барон Карл Начесси, человек богатый и любивший широкую жизнь. Он был хорошо известен всему Парижу как спортсмен и человек общества. Его добрый, отзывчивый характер создал ему много друзей во всех слоях общества. Его широкая благотворительность была также всем известна; одному только русскому эмигрантскому обществу он пожертвовал около трех тысяч фунтов стерлингов. И этот–то, всеми любимый и уважаемый человек, был найден мертвым в своем кабинете. При каких обстоятельствах совершено преступление — неизвестно. Барон Начесси возвратился из клуба около 11-ти часов вечера и сразу прошел в свой кабинет, — приказав слуге подать кофе и ложиться спать. Слуга буквально исполнил приказание, зная, что в таких случаях барон всегда, до глубокой ночи, занят срочной работой. Наутро он, войдя в кабинет, нашел барона мертвым. Слуга поднял тревогу, тотчас были вызваны полицейские власти и судебный следователь, энергично принявшийся за расследование. Судебно–медицинская экспертиза установила, что преступление было совершено около 3 часов ночи и что барон был умерщвлен уколом булавки от галстуха в сонную артерию. Орудие убийства было найдено в комнате, очевидно, забытое или потерянное преступником. При освидетельствовании тела врачом обратило внимание следующее, весьма странное, обстоятельство: края раны носили такие признаки, точно кто- нибудь высасывал из нее кровь. Что означает это явление, а равным образом, как проник преступник в кабинет барона, — установить не удалось. Прислуга находится вне подозрения. — Вообще все дело представляется крайне загадочным».

Окончив чтение, молодой человек провел рукой по лбу.

— О, Боже! Неужели опять? Нет — не может быть. Однако… — и он снова схватил газету. Рука его заметно дрожала. — «Точно кто–то высасывал кровь» — повторил он слова газетного сообщения.

— Молчать не буду, — не могу! Все, что хотелось уже похоронить в душе, должно опять выйти на свет. Это мой долг…

Волнение улеглось, — он встал и твердым шагом направился к выходу.

— В префектуру полиции!.. — приказал он, садясь в один из «такси», стоявших при выходе из парка.