— Ой, дорогуша, тут ты меня и поймала. Никто о ней ничего толком не знает. У нее очень пышные, даже можно сказать, чрезвычайно пышные волосы. И никто не знает, родила ли ее Адрианна тайно или только подобрала где-нибудь, в любом случае очень на это похоже. Когда мне хочется позлить Джеффри, я говорю ему, что Мэриел — незаконнорожденная дочь Адрианны и та решила оставить ей все свое имущество после смерти.

— Она молодая? Сколько ей?

— Не знаю, года двадцать три — двадцать четыре. Поэтому я и не думаю, что она дочь Адрианны: той уж под восемьдесят, хотя и это доподлинно никому не известно. Она всегда скрывала свой возраст, ну в точности как раковина, в которой прячется неведомо кто. Я твердо знаю, что она родная сестра моего деда, и по некоторым признакам могу судить, что она старше его. Но только никому не говори. Может выйти настоящий скандал, если это выйдет наружу, ведь Адрианна — всемирно известная актриса.

Не делая ни малейшей паузы, Стар продолжала тараторить:

— Я думаю, что, как только актрисе удается сыграть такие серьезные роли, как Офелия или Дездемона, публика перестает задумываться о ее частной жизни. Конечно, позже были сыграны такие роли, как миссис Элвинг и другие персонажи Ибсена, а уж про леди Макбет вообще говорить не приходится. Поэтому никому нет дела до того, с кем она живет или за кем замужем — за эрцгерцогом или тореадором. Она — актриса Адрианна Форд, и этого имени бывает достаточно, чтобы люди устраивали драку, пытаясь прорваться к театральной кассе за билетиком.

Наверное, очень страшно жить в доме с таким известным человеком… Во всяком случае, Джанет так подумала и озвучила свою мысль. Лучше бы она этого не делала…

На нее полился новый поток слов.

— Дорогая, ты совсем не будешь с ней встречаться. Я уже говорила, что она сломала ногу шесть или семь месяцев назад и стала сильно хромать. Ты же понимаешь, какой это удар для ее гордости. Она никому не позволяет видеть себя, тем более находиться рядом с собой. Это один из ее пунктиков. Ты ведь знаешь, Адрианна всегда была очень подвижной, а теперь ей пришлось чуть ли не во всеуслышание объявить, что она не может ходить.

Правда, доктора сказали, что ей нужно двигаться — это одно из условий выздоровления. Надо признаться, она на днях выбралась в город и посетила какого-то знаменитого специалиста. Тот сказал ей, что она должна вести самую обычную нормальную жизнь и двигаться настолько быстро, насколько возможно. Эдна рассказала мне это перед тем, как испортить настроение историей с нянькой. Она сообщила, что Адрианна вроде как собиралась начать новую жизнь, что-то насчет пищи — ей нужно есть то, что едят все в доме. Так что тебе, конечно, придется видеть ее немного чаще, чем я сказала. Но, честно говоря, это все только на пользу, потому что Эдна скучна до безобразия. Фактически Адрианна всегда проводила большую часть времени в своих комнатах вместе с Меесон, ну и, надо признать, все в доме должно происходить так, как ей нравится. Например, если она захочет тебя увидеть, то пошлет за тобой, и ты обязательно должна будешь к ней зайти. Это больше похоже на королевский приказ, чем на любезное приглашение. Дорогая, но мне нужно лететь. Будь у себя в девять часов, я за тобой заеду.

— Это последний снимок Стеллы.

Стар протянула большую фотографию в кожаной рамке.

— Ты ее давно уже не видела, а она очень сильно изменилась.

С фотографии смотрела длинноногая худенькая девочка с прямыми темными волосами, с лицом, потерявшим прежнюю младенческую округлость, но еще не оформленным до конца. Маленький прямой нос, коротенькие брови, глубоко посаженные глаза. Очень странным был рот — широкий и довольно бесформенный.

— Она не совсем на меня похожа, — вздохнула Стар с большим сожалением.

— Нет.

— Скорее на Робина. А ведь он очень красив, да? Вполне возможно, что Стелла, поскольку она не похожа ни на меня, ни на Робина, будет чем-то средним. У нее замечательный цвет глаз — какая-то странная смесь коричневого и серого, намного более темные, чем мои. Джанет, ты будешь писать мне обо всем, что она говорит и делает, правда? Я могу на это рассчитывать? Я просто теряю рассудок, когда речь заходит о ней. Мне об этом постоянно говорят, но она все, что у меня есть. Кое-кто на днях ехидно интересовался, почему я не беру ее жить с собой, вместо того чтобы оставлять в доме Фордов! Я так разозлилась — чуть не выцарапала ей глаза. Я сказала: «Вы понятия не имеете, какая между нами тесная связь».

Слезы полились из ее глаз.

— Конечно, я больше ни о ком не забочусь, но я все время тоскую без нее. А почему она живет в доме Фордов… Знаешь, ей лучше находиться там, поближе к природе. Там у нее есть и кролики, и котенок, да и вообще в деревне дети получают все то, чего не может им дать город. Ты помнишь, какими мы были в Дарнэке? Это было чудесно!

Джанет положила фотографию на кровать. Перед ней стоял открытый чемодан, и она аккуратно собирала в него свои вещи. Она прекрасно понимала, что Стар рассчитывала на нее и упомянула о Дарнэке не без какого-либо тайного умысла. Джанет это знала совершенно точно, потому что через секунду Стар добавила:

— А ты теперь видишься с Нинианом?

Джанет в этот момент как раз складывала светло-голубой пеньюар. Она положила его поверх костюма и спокойно ответила:

— Нет.

Стар принесла ей целый ворох чулок.

— Не понимаю, почему я не могу сказать. Я как-то раз зашла к Робину, и он пригласил меня на ланч. Я не думала ничего такого, но, как бы то ни было, мы поженились. А ведь ты даже не была увлечена Нинианом как следует. Или была?

Джанет тщательно сложила чулки в чемодан.