Казалось бы, государыня могла желать только одного: вырваться из заточенья и подальше уехать из России, однако в её письмах к Анне Вырубовой она высказывает совсем иные мысли: «Боже, как я свою Родину люблю со всеми её недостатками! Ближе и дороже она мне, чем многое другое, и ежедневно славлю Творца, что нас оставили здесь и не отослали дальше». «Как я счастлива, что мы не заграницей, а с ней (Родиной – авт.-сост.) всё переживаем. Как хочется с любимым больным человеком всё разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной. Чувствовала себя слишком долго её матерью, чтобы потерять это чувство – мы одно составляем, и делим горе и счастье. Больно нам она сделала, обидела, оклеветала и т. д., но мы её любим всё-таки глубоко».

Дети тоже не мыслили своей жизни без России и разделяли со своим народом и радости, и несчастья. Они знали не только светлую сторону жизни в царских покоях, им пришлось увидеть кровь, слёзы, страдания, смерть, несправедливость и людское бездушие.

Их семья всегда была одним целым, даже когда приходилось расставаться в связи с государственными делами и военными действиями. Могла ли Александра Фёдоровна расстаться с мужем и Родиной, которых беззаветно любила, и уехать с детьми за границу? Мог ли государь покинуть свою страну? Он оставался капитаном, который не покинул тонущий корабль. Он оставался Государем, отцом своего народа, и не покинул свою большую семью. И его близкие оставались с ним до конца.

Николай II и царская семья испили горькую чашу земной судьбы до дна. Они испытали мыслимые и немыслимые несчастья и разочарования на земле, и даже самые лютые враги не смогли бы ничего уже добавить. Мера испытаний, пережитых ими, по обычным человеческим меркам трудно представима.

У каждого человека свой крестный путь, только кресты у всех разные. Ноша Императора Николая II была одной из самых тяжёлых, когда-либо уготованных человеку в истории. Рождённый в день памяти праведного Иова многострадального, царь был обречён, как и сам святой, на тяжкие испытания.

Найдутся ли желающие примерить на себя этот крест?

Потеряв в 26 лет отца, цесаревич Николай, ещё совсем молодой, взял на свои плечи ответственность в управлении огромной страной. То, что принимали за слабость государя, было проявлением его человечности и сострадательности, являлось следствием высокой культуры, огромной самодисциплины и духовного стержня. Он не рубил голов, не отправлял на каторгу всех подряд, кто проявлял инакомыслие или допускал клевету. Он просто работал с утра до ночи на благо народа и государства, отдавая в этом служении все свои силы, все стремления, все помыслы. Он был выше клеветы и сплетен. Но тот, кто стоит на самой вершине, притягивает, словно громоотвод, все «молнии» народного внимания: не столько восторги и восхищения, но по большей части гнев, недовольство, домыслы, сплетни и слухи.

Предательство сопровождало Николая II на протяжении всей жизни – со стороны родственников царской фамилии, со стороны министров, со стороны офицерского состава, со стороны народа, со стороны «союзников». Кажется, все приложили руку к тому, чтобы оклеветать и очернить светлый царский лик на протяжении всего правления. А после отречения – ещё и небывало унижать и издеваться над всей семьёй, которая стоически переносила эту голгофу.

Николая II не предала только семья: жена и дети. Семья была его силой, его опорой, его продолжением во всех лучших качествах души государя.

Кротость и смирение членов царской семьи – это образец для всех нас. Просто и высоко эта философия выражена в одном из последних писем княжны Ольги из ссылки: «Отец просит передать всем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет ещё сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь».

Вместе с Николаем II вся его семья осознанно приняла своё распятие на кресте. Жена и дети знали, что им грозит, но не пожелали бросить царя, не уехали за границу, не скрывались от преследований новой власти. Это был их собственный выбор, к которому с уважением и пониманием отнёсся Николай II, не только как Император, а, прежде всего, как муж и отец. Царь знал предсказание о той мученической смерти, которая предстояла ему и его жене и детям. Было много путей сохранить свою жизнь и бежать за границу. Царь и вся его семья отвергли эти возможности. Царь принял предназначенное Богом. И принёс в жертву себя и свою семью, чтобы только дать возможность людям своей страны получить шанс на светлое будущее. Фактически распятие прошла вся семья. А вместе с ними и преданные им слуги.

Царская семья была редчайшим бриллиантом в короне Российской Империи, который все кому не лень обливали грязью. Но даже под слоем грязи бриллиант остаётся чистым и прекрасным, нужно только дать себе труд удалить эту грязь. Перестать повторять навязанные стереотипы, а развивать в себе различение: вдумчиво и непредвзято изучить многочисленные свидетельства и сделать верные выводы. В настоящее время в интернете, в новых книгах и статьях, на выставках, посвящённых царской теме, можно найти достаточно материалов, при изучении которых можно составить непредвзятое представление о том, как всё было на самом деле.

Самую объективную картину можно получить из уст врага. В своих воспоминаниях Ольга Добровольская, вдова убитого большевиками последнего министра юстиции императорского правительства Н.А. Добровольского, описывает впечатления А.Ф. Керенского после его встречи с государем:

«Он (Керенский) заявил мне, что был в Царском Селе и почти всё время, за эти два дня, провёл с Государем, и что он желает поделиться со мною своими впечатлениями. Затем с какою-то возбуждённостью Керенский стал мне скоро и горячо говорить, что до этой поездки он совершенно иначе рисовал себе Государя и когда приехал в Царское, то думал, что встретится с жалким ничтожеством. Но вышло совершенно иначе. Керенский застал Государя за распилкой дров в парке, покрытого опилками и с всклокоченными волосами. При этой обстановке он не узнал его. Но стоило только Государю поднять на него свои приветливые глаза, как Керенский сразу же почувствовал, кто он.