Была уже половина седьмого. Поток работников иссяк. На стоянке осталось три автомобиля. Я решил ждать до тех пор, пока не останется ни одного автомобиля. В душе я начал ругать себя за легкомысленность. Надежды придавал мне поступок Татьяны, когда она приехала на новый год. Она была в гораздо худшем положении. Если бы меня не оказалось, ей пришлось бы топать ночью в город несколько километров.

В последнюю машину сел полный очкарик. Он бросил на меня взгляд, чем спровоцировал задать ему вопрос.

– Извините, а вы не из "Стройконтракта"?

Мужчина подозрительно посмотрел на меня через опущенное стекло.

– Допустим.
– Его предположение звучало утвердительно.

– Мне нужна Татьяна, помощник юриста, она работает у вас. Вы знаете ее?

– Допустим. А ты ей кто?
– Спросил он прямо.

– Знакомый. Очень хорошо ее знаю, но я не из вашего города, хотел сюрприз устроить.

Пухлик осмотрел меня, как полицейский на наркодилера, по виду которого пытался понять, куда тот запрятал дозу на этот раз.

– Один уже приезжал два дня назад с сюрпризом.
– Ответил мужчина.

– В смысле?
– Не понял я.

– Тоже дождался ее с работы, а потом...

Я вдруг всё понял, не дождавшись, когда договорит мужчина.

– ... порезал всю.
– Договорил он.

– Виктор?
– Догадался я.

– Я не знаю, как его зовут. Вон, видишь бордюр испачканный, это в ее крови. Она лежала там до приезда скорой.

– Она жива?
– у меня мир закружился перед глазами. Почему я так долго собирался. Все могло бы случиться иначе.

– Говорят, очень плоха. Но это бабы сплетничают. Шеф, отец ее, второй день в больнице живет. Крови много было.

Я немного впал в прострацию и собрался куда-то идти. Голос пухлика привел меня в чувство.

– Слышь, парень, я как раз мимо больницы поеду, где она лежит, могу подбросить?

– Ага, хорошо, давайте.
– Я сел в машину.

Меня колотило, когда я зашел в приемное отделение. Мне было страшно все, узнать, что Татьяны уже нет, увидеть ее родителей, убитых горем, понять, что моя сказка тоже закончилась. Мои глаза выражали все, что я не мог произнести.

– Ттттатьяна к вам поступала...
– Женщина в приемном отделении сразу поняла о ком речь.

– Ножевые ранения?

Я согласно замотал головой. Думаю, мои испуганные глаза были по пятаку.

– В реанимации она. В себя почти не приходит.

– К ней пускают?
– Спросил я сквозь зубы, стиснутые сведенными скулами.

– Только близких. Вы кто ей?

Я проклянул свой синдром правдолюба. Не будь его, я бы запросто представился братом.

– Знакомый, из другого города.

– Нет, не пущу. Случай криминальный, кроме близких родственников нельзя пускать.

В этот момент в коридоре показалась хорошо одетая женщина, на которой не было лица. Ее внешность и движения выдавали в ней великую скорбь. Глаза были потухшими, прикрытые припухшими веками. Она шла по коридору, будто никого не видела.

– Эй, парень!
– Меня окликнула женщина из окошка приемного отделения.
– Это ее мать. Если она разрешит тебе пройти с собой, то можно.

Это был шанс. Я был до ужаса стеснительным и асоциальным, и мне было невероятно трудно подойти к незнакомому человеку, да еще во время такого несчастья. Только осознание того, что Татьяна тоже стала частью меня, и я имею право увидеть ее, хотя бы в последнюю минуту жизни, подвигло меня набраться смелости, подойти к женщине и представиться.

– Здрасьте, я, Толик.

Женщина подняла на меня печальные и усталые глаза. Она посмотрела сквозь меня.

– Какой Толик?
– Бесцветным голосом спросила она.

– Татьяна рассказывала вам обо мне. Помните, весной она приезжала лечить меня. Я тогда чуть не умер от простуды?

– А, Толик со странностями, Робинзон из-под моста.

– Да, это я.
– Меня ничуть не покоробило то, что моей характерной чертой были странности.

– А вот Танюшка наша...
– Мать не договорила и заплакала.

Она ткнулась мне в грудь и затряслась. Я стоял и озирался по сторонам, не зная, как ее успокоить. Люди в очереди, смотрели на меня.

– Пошли, ели придет в себя, может узнает, тогда и простишься с ней.
– Мать Татьяны повела меня за собой.

Мы сели в лифт и поднялись на третий этаж. Здесь было тихо. Чувствовалось, что это было местом, в котором решается судьба людей, остаться в этом мире, или перейти в иной. Возле третьей двери, на кушетке сидел мужчина. Он уткнулся головой в сложенные руки и не двигался. Он повернулся только когда я и Танина мама подошли вплотную.