Штурмбанфюрер был твердо убежден в том, что Дениз Дарнан имела прочные связи с организацией «Франтиреры и партизаны». Эта девчонка чем-то напоминала ему прежнюю любовницу Клавдию Занден, с которой они расстались врагами. Ненависть к Клавдии Дернберг перенес и на эту француженку, которая напоминала ему о ней.

Пока машина мчалась по шоссе из Парижа в направлении Кана, штурмбанфюрер думал о том, что он сделает с Дениз, если она все-таки попадет в его руки.

Дело о пропаже секретных документов теперь уже не так интересовало Дернберга. Довольно быстро он установил, что у капрала имеется сестра, которая служит в армии. Телефонные разговоры, которые велись в районе Нарбонна, подслушивались, и он всегда знал, кто и о чем говорил. Последний телефонный разговор этого фата Альтдерфера окончательно прояснил обстоятельства дела и дал возможность Грапентину поставить точки над «и». В общем, этому идиоту Баумерту удалось выскользнуть из петли, которая готова была затянуться на его шее, но, к сожалению, гроза пронеслась без последствий и над головой Пфайлера, с которым Дернберг охотно свел бы счеты еще за старое упущение, допущенное тем в боях под Смоленском.

Тиля найти было отнюдь нетрудно, как было нетрудно и заставить его действовать так, как этого хотел он, Дернберг. По просьбе Генгенбаха Тиль разыскал в Париже Дениз. Об истории с исчезновением секретных документов Тилю наверняка было известно. Штурмбанфюрер был готов поставить один против тысячи, что он не ошибся в этом. Тем лучше использовать его как агента-доносчика. Наверняка Грапентин как следует обработал его.

Круземарк был для Дернберга фигурой крупного калибра, однако не как личность, а как должностное лицо. Дело об исчезновении секретных документов выявило кое-какие новые аспекты. По-видимому, отнюдь не случайно, что эти бумаги попали именно в руки Круземарка и теперь курьером пересылаются в Уистреам. Сейчас не остается ничего другого, как еще раз прочистить мозги унтер-офицеру Баумерту и строго побеседовать с Пфайлером. Ясно, что рано или поздно он все равно попадет к нему в руки, и тогда уж ему ни за что не вывернуться.

Дернберг взглянул на затянутое тучами небо и подумал, что эти тучи помешают английским и американским самолетам кружить над землей. Дело в том, что штурмбанфюрер не любил, когда над его головой гудели вражеские самолеты, да и вообще он не любил встречаться с противником, кроме тех случаев, когда имел стопроцентное превосходство над ним. К сожалению, таких случаев во время этой войны у него было совсем немного.

Вскоре на горизонте показались башенки Кана.

«Издали этот городок похож на Росток или Висмар, даже на Любек с его готическими строениями, — думал штурмбанфюрер, — а может, и на Мариенбург или Данциг. После колонизации восточных областей мы обязательно займемся и западными землями. Положение здесь, видимо, складывается хуже, чем когда бы то ни было. Сведения о подготовке англичан и американцев к операции по высадке десанта становятся с каждым днем все более угрожающими…»

Тюремный надзиратель спешил навстречу штурмбанфюреру. Поворот ключа в замке — и дверь камеры открыта.

— Ну, Баумерт, как провели воскресенье?

— Не хочу жаловаться. Питание великолепное, обхождение — чудесное. Все в лучшем виде.

Дернберг не удержался от улыбки.

— Ну хорошо, тогда собирайтесь! — Дернберг вытащил из кармана пачку сигарет «Аттика», осторожно надорвал серебряную обертку и как ни в чем не бывало предложил Баумерту закурить.

Унтер-офицер чуть-чуть замешкался и, бросив взгляд на серо-зеленую форму эсэсовца, взял сигарету.

— Мне, собственно, нечего вам сообщить. — Затянувшись, Баумерт почувствовал, как у него слегка закружилась голова.

— Этого и не требуется. Я приехал только затем, чтобы забрать вас с собой.

— Вы мне это обещали во время последней беседы, — сказал Баумерт.

— Да, но дело приняло другой оборот. Бумаги найдены. Что вы на это скажете?

Унтер-офицер был ошеломлен. «Неужели это новая ловушка?»

— Разрешите спросить, кому я обязан?..

— Все тому же вашему интеллигентному капралу. Следствие против вас прекращено. А что с вами сделает ваш командир в дисциплинарном порядке, нас мало интересует.

— Насколько приятнее слышать о дисциплинарном взыскании, нежели о военном трибунале. Интересно, куда же запропастились эти проклятые бумаги? — спросил Баумерт.

— Ну что вы стоите как столб? Пошли!

Как мечтал Баумерт об этом моменте! И вот отодвинут засов двери, шаг через порог, подпись, которой он подтвердил, что ему полностью вернули все его вещи, отобранные при аресте… Не надо спешить, не стоит показывать им, как он торопится вырваться отсюда…

Они сели в машину.

«А я уже и не верил, что еще когда-нибудь увижу море», — подумал Баумерт, глядя на безлюдный берег. Дул сильный боковой ветер. Рабочие, попадавшиеся на глаза, работали лениво, безо всякого интереса. Во Франции должно было находиться ровно пятьдесят тысяч военнопленных. Однако на строительстве оборонительных сооружений работало в три раза больше так называемых «трудообязанных». В довершение ко всему ежемесячно в рейх должно было отправляться девяносто тысяч рабочих. Лаваль дал даже заверение, что так оно и будет. Кто-то рассказывал об этом. «Жизнь уже дала трещину. Я вот сижу в машине эсэсовца, который везет меня в часть. Я волнуюсь, переживаю относительно того, как меня встретит Пфайлер. 4 июня сорок четвертого года я долго буду помнить. Но чувствую ли я себя по-настоящему свободным, вот в чем вопрос. Во всяком случае, ни тюремной решетки, ни засова я не вижу, хотя решетка и запоры, за которыми нас держит рейх, стали более очевидными».

Между тем машина свернула к Уистреаму.

— Остановись здесь, мы выйдем, а ты загони машину в укрытие! — приказал Дернберг шоферу. Штурмбанфюрер и Баумерт вышли, а Штернхальтер куда-то угнал свою большую машину.

— Мой дорогой Баумерт! — Глаза Дернберга отливали холодным блеском. — Мы с вами так мило познакомились, а сейчас вот расстанемся. Жаль, конечно. Но я буду вас вспоминать. И если когда-нибудь где-нибудь исчезнет какой-нибудь важный секретный документ, я первым делом подумаю о том, а не имеет ли отношение к этому исчезновению мой знакомый?

Баумерт промолчал. «Никогда в жизни ни у одного человека я не видел такого холодного лица, — подумал он и тут же вспомнил о другом: «Запомните один адресок на всякий случай!» А что такое этот «всякий случай»? Сейчас я свободен. И вряд ли в будущем буду иметь дело с какими-нибудь секретными документами».

— Вы молча соглашаетесь со мной — это хорошо, — проговорил Дернберг, так и не дождавшись ответа от Баумерта. — Значит, договорились, что я с вас теперь глаз спускать не буду, где бы вы ни находились. Ну и еще одно маленькое замечание. Если когда-нибудь, на случай если господь бог не убережет все же меня, а сатана завлечет в свои сатанинские сети и со мной что-нибудь случится, обо мне позаботятся коллеги из СД, не забыв, разумеется, и о вашем существовании. Однако они уже не станут гладить вас бархатной ручкой, как сейчас поступил с вами я.