В советско-китайском вооруженном конфликте 1929 года радикальная эмиграция приняла непосредственное участие. Согласно китайским источникам, на аргуньском участке советско-китайской границы при участии командования 3-го полка китайского армии были организованы три эмигрантские боевые группы под руководством И. А. Пешкова, И. И. Зыкова и И. Аксенова, общей численностью в 123 бойца. [8] Кроме этих отрядов действовали еще несколько небольших групп, которыми командовали Пашков, Сучков, Аллаверды, Портнягин и Солдатов. [9] Действия белых отрядов стали одной из причин карательных вылазок советских спецподразделений на территорию Трехречья, [10] в ходе которых были сожжены несколько поселков и пострадало до тысячи человек. [11] В Харбине формированием вооруженного отряда, так и не принявшего участия в боях, занимался генерал В. А. Кислицин, [12] ставший вскоре Представителем Его Императорского Высочества Великого Князя Кирилла Владимировича в Маньчжурии и главой Маньчжурского отдела КИАФ. [13] Несколько партизанских отрядов действовали в районе станции Пограничная.

После целого ряда поражений китайских войск в боях с советскими частями ОКДВА китайские власти пошли на урегулирование отношений и восстановление прежнего положения на КВЖД. Белые партизанские отряды были распущены, часть их участников арестована или выдворена за пределы Маньчжурии. Отряды, продолжившие вылазки на территорию СССР, были вскоре ликвидированы при помощи разветвленной советской агентуры. Так, один из наиболее крупных партизанских отрядов, действовавших на границе с советским Приморьем, отряд полковника Назарова в июне 1930 года при возвращении из очередного рейда попал в окружение и был почти полностью уничтожен советскими пограничниками в бою недалеко от станции Пограничная. [14]

Конфликт 1929 года не оправдал надежд эмигрантского политического актива на сплочение эмиграции в условиях нового подъема антибольшевистской борьбы за освобождение Родины и лишний раз показал ненадежность китайцев как союзников в этой борьбе. Новые надежды на политическую консолидацию эмиграции и формирование эмигрантских военизированных структур, как необходимых условий для продолжения борьбы за ликвидацию большевистского режима в России, появились у политических кругов эмиграции после прихода в Маньчжурию японцев.

Богатая природными ресурсами, имеющая стратегически выгодное положение Маньчжурия в геополитических планах Японии всегда занимала очень важное место. Победа в русско-японской войне 1904–1905 годов позволила японцам закрепиться в Южной Маньчжурии, получив в распоряжение почти всю южную ветку КВЖД – в дальнейшем Южно-Маньчжурскую железную дорогу (япон. Мантэцу). Революция и хаос Гражданской войны в России подтолкнули Японию к реализации экспансионистских планов в Северной Маньчжурии (бывшей российской сфере влияния) и на российском Дальнем Востоке, закончившихся провалом в 1922 году. Но если российские территории Японии пришлось покинуть, то ее присутствие на северо-востоке Китая, благодаря тесному сотрудничеству со «старым маршалом» Чжан Цзолинем, продолжало сохраняться и даже расти. Помимо экономической деятельности японцы вели интенсивную разведывательную работу в Маньчжурии. Одним из крупных центров японской разведки являлся Харбин, в котором с 1919 года действовала Японская военная миссия (ЯВМ – Токуму кикан), ряд учебно-культурных учреждений (например, Русско-Японский институт), а также коммерческих фирм, служивших в том числе и прикрытием для разведывательной работы. Уже в это время некоторые русские эмигранты тесно сотрудничали с японской разведкой.

Приход к власти в Маньчжурии патриотически настроенного «молодого маршала» Чжан Сюэляна после ликвидации японской разведкой его отца в 1928 году, рост влияния советской стороны в результате победы в конфликте 1929 года, обострившиеся в ходе мирового экономического кризиса экономические проблемы Японии подтолкнули наиболее радикальные силы Страны Восходящего Солнца к решительным действиям в Северо-Восточном Китае.

В сентябре 1931 года японская Квантунская армия, использовав в качестве повода для вторжения подготовленный японскими спецслужбами инцидент у города Мукден, начала боевые действия против китайских войск и в течение нескольких месяцев подчинила себе практически всю территорию Северо-Восточного Китая. В марте 1932 года под контролем японской стороны в Маньчжурии было провозглашено «независимое маньчжуро-монгольское государство Маньчжоу-го» во главе с последним императором династии Цин – Пу И.

Приход японцев в Маньчжурию значительной частью русской эмиграции был воспринят с большим подъемом. В эмигрантских кругах обсуждались вопросы об улучшении правового положения и организации представительства эмигрантской колонии перед новыми властями. Была разрешена легальная деятельность эмигрантских политических организаций антисоветского толка и снова стала актуальной идея создания русских вооруженных формирований, чему благоприятствовали сами условия, сложившиеся в Маньчжурии в конце 1931–1932 годах.

Японская интервенция, несмотря на решение Нанкина не вступать в вооруженное противостояние с более сильным противником, вызвала упорное сопротивление китайских войск и населения Маньчжурии. Во многих районах появились партизанские отряды, заметно активизировались банды хунхузов, чьи ряды пополнялись солдатами из разгромленных японцами китайских подразделений. Китайское сопротивление получало поддержку советской стороны, опасавшейся выхода японцев к своим границам. Для закордонной работы Полпредство ОГПУ ДВК имело в 1932 году 19 партизанских отрядов и 21 оперативно-ударную группу, сформированные на штатной основе. [15]

Волна погромов, грабежей, убийств охватила бывшую полосу отчуждения КВЖД, где проживала основная масса русских. Русские газеты того периода показывали ужасающие масштабы бедствий, особенно на восточной линии железной дороги. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, советские спецслужбы ликвидировали один из крупных центров БРП в районе станции Пограничная. [16] В ряде случаев советские агенты принимали непосредственное участие в акциях китайских партизан.

Для защиты своей жизни и имущества эмигранты в некоторых поселках на восточной линии КВЖД сформировали отряды самоохраны, которые либо самостоятельно, либо совместно с японскими подразделениями участвовали в вооруженных столкновениях с хунхузами. Так, жаркие боевые действия между русской самоохраной, насчитывавшей до 400 человек, и хунхузами разгорелись летом 1932 года на станции Ханьдаохэцзы. Для защиты поселков обыватели станции устроили некое подобие бронепоезда – паровоз и два американских вагона, наполненных мешками с песком с бойницами для винтовок. Этот броневик все время курсировал в районе станции, сдерживая хунхузов от нападения и подбадривая местных жителей. [17] В «освобождении» станции Пограничная не последнюю роль сыграл отряд штабс-капитана Б. Н. Шепунова, [18] имевшего контакты с японскими спецслужбами и в дальнейшем возглавившего русское погранично-полицейское подразделение, действовавшее на станции и в ее районе.