Хельги греб, закусив губы, как конь закусывает удила, и в какой-то миг почувствовал – надолго его сил не хватит, слишком уж разошлась стихия, видно, крепко поссорился морской великан Эгир со своей женой Ран. Ишь, как ругаются! Аж все море пенится, словно котел с брагой, а земля дрожит, как наковальня под молотом Тора… Хельги храбрился, но чувствовал, что слабеет. С каждым взмахом весла, с каждым вздохом, с каждым ударом молнии… Что ж – и такая смерть почетна для викинга. Валькирии не дадут ему утонуть, утащат в Валгаллу – золоченый чертог Одина, на пир богов и героев…

О, боги! Кто это?

Опустивший было голову Хельги вздрогнул, увидев прямо перед собой, в пелене дождя, лицо женщины с синими сияющими глазами.

Кто это? Видно, одна из дочерей Эгира, может быть, Бледугхадда – «Кровавые Волосы»? Нет, скорее, Химинглеффа – «Небесный Блеск»… О, боги!!! Это вовсе не дочери Эгира… это та самая женщина, Магн, являющаяся в страшных снах… И в ушах Хельги, перекрывая гром, вновь загремели барабаны, послышался страшный скрежет и рычание – пение Магн. Но – странное дело – Хельги теперь вовсе не испытывал страха, может быть, просто от предчувствия близкой смерти. Более того, он вдруг заметил, как резко прибавилось сил, руки его словно получили чужую силу, схватили брошенное на дно лодки весло, заработали, загребли за двоих, да так, что почти разом лодка оказалась у самого пирса. Вот, наконец, и знакомый колышек… Ухватившись за веревку, Хельги подтянул лодку, выбросил на причал весла, подтянулся… Веревка оборвалась со страшным треском, и сын Сигурда-ярла полетел с причала обратно в лодку, вновь оказавшуюся в лапах стихии, но теперь уж – без руля, ветрил и весел…

Что ж… «Никто не избегнет норн приговора…»

«Кому повешену быть – тот не утонет» – цинично продолжили тему где-то в глубине мозга. Впрочем, Хельги этого не слышал. Он уже принял решение. Единственно возможное решение в данных условиях. Скинув сапоги и тунику, бросился в набежавшую волну. Вынырнув, набрал в легкие побольше воздуха, и снова нырнул, стараясь больше плыть под водой, к берегу. Так и плыл, как утка, ныряя и выныривая, хватая воздух широко открытым ртом и выискивая близкий берег покрасневшими от воды глазами. Берег-то был рядом. Но там были камни! Острые замшелые убийцы. Как проскочить между ними? Как-как? Хельги неожиданно улыбнулся такому нелепому вопросу – конечно же, на гребне волны! Так и сделал: подождал очередную волну – вот она накатила, большая, сероспинная, страшная – и на этот раз не подныривал, просто расставил пошире руки… и птицей, а, вернее – летучей рыбой – перелетел через камни, ободрав лишь кожу на коленях.

– Легко отделался, сынок! – раздался над лежащим ничком юношей чей-то грубый насмешливый голос.

Хельги поднял голову.

Велунд!

– Вижу, я не зря учил тебя плавать. – Помогая юноше подняться на ноги, скупо улыбнулся кузнец. – Хотя, конечно, ты выбрал для купания совсем не подходящую погоду. В следующий раз выбирай, слышишь?

Хельги ничего не ответил, лишь улыбнулся. Мокрый, полураздетый, дрожащий. Но, тем не менее, очень довольный. Доволен был и Велунд. Доволен именно им, Хельги, сыном Сигурда-ярла. Так они и шли вдвоем, озаряемые желтыми вспышками молний: молодой парень с мокрыми спутанными волосами и могучий седобородый старик. Им в спины им сквозь разрывы туч светило оранжевое чистое солнце.

– Ты зря думаешь, что все уже окончилось, парень. – Покачал головой Велунд, искоса бросив взгляд на Хельги, сидящего на лавке, возле кузницы, и чему-то улыбающегося. Юноша вздрогнул, словно бы кузнец прочел его тайные мысли. А ведь, действительно, так и было! Расслабился сын Сигурда-ярла, еще бы, среди молодых он, пожалуй, и был теперь лучшим, да не «пожалуй», а точно! Ведь сколько ляпов допустил в лагере молодых его ближайший конкурент красавчик Фриддлейв, и это не говоря уже о ком другом! А сколько молодежи поверило в будущего ярла – Хельги сына Сигурда, и не сосчитать. Ну, Харальд Бочонок и Ингви Рыжий Червь – эти, само собой, плюс Снорри, кроме них – еще много парней с дальних хуторов, с того же Снольди-Хольма, даже с усадьбы Свейна Копителя Коров, отца Фриддлейва. Скоро, уже совсем скоро настанет тот день, когда тинг провозгласит сына Сигурда вождем младшей дружины, вознесется на мачте ладьи «Транин Ланги» красно-белый полосатый парус, и вся дружина под предводительством славного хевдинга Хельги Сигурдассона отправится в дальний поход под синим боевым стягом с изображением ворона. Куда идти – Хельги еще не решил, вот как раз сейчас об этом и думал, паря в облаках от предвкушения близкого счастья. «Транин Ланги» – прекрасный корабль, слаженный из ясеня, липы и дуба. А как он слушается кормчего, так маленькие дети не слушаются матерей! Как плавно перетекает с волны на волну, ни одна дощечка не затрещит, как ходко идет под парусом, ровно в два раза быстрее, чем на веслах. Пятнадцать скамей на «Транине» – пятнадцать пар весел, обшивка внакрой, мощный киль, крепкие заклепки, на форштевне резное изображение журавлиной головы с длинным клювом, ведь «Транин» – значит «Журавль». Приметный корабль «Транин Ланги», обычно-то все на носу ставят Дракона или Змея – «Ормринн», а Сигурд вот, Журавля поставил, и ни разу не подводил еще «Транин Ланги» старого ярла, как не подведет и молодого. Хельги представил себя у форштевня драккара на гребне волны – попутные ветер, волны и брызги в лицо, а за спиной – верная дружина – и тщеславно заулыбался. Что ему теперь мелкие проблемы! Вот, Ингви говорит, кто-то подрезал швартовочную веревку на причале, тогда, прямо перед бурей. Говорят даже, незадолго до бури на причале видели Дирмунда Заику, правда, сам он это отрицает, да и ладно. Хельги как-то спросил прямо при встрече, пойдет ли Дирмунд с ним? Заика сразу же закивал, только вот глаза забегали, видно, все-таки он и подрезал веревку, чтоб его тролли забрали… Ладно, хватит о Дирмунде, куда он денется-то? А в основном младшая дружина подбиралась неплохая, все парни умелые, проверенные, с такими можно натворить дел и в Англии, и в Ирландии, да хоть и на побережье страны франков. Ничего, выберем еще, куда пойти.

– Эй, эй, парень! Ты там не заснул?

– А? Что? Нет, я не сплю, учитель! Просто думаю.

– Ну, думай, думай. Заодно вспомни-ка, что боги дали тебе дар скальда. Что такое море?

– Земля кораблей, дорога ладей, – тут же без запинки ответил Хельги.

Велунд, однако, не унимался, видно, не очень-то его удовлетворил ответ:

– Еще о море!

– Путь морских конунгов.

– Меч?

– Ньорд брани, Ас металла, Крушитель бранных рубашек, Уж кольчуги…

– Достаточно. Ладья?

– Слейпнир моря. Конь волны. Зверь пучины. Стрела ясеня. Вяз вепря стяга попутного ветра.

– Молодец! Снова – море.

– Земля коней волны. Дорога зверей пучины.

– Неплохо. Битва?

– Сходка мечей. Пиршество воронов.

– А лучше?

– Сходка ужей крови… тьфу… росы смерти. Пир гусят Одина.

Кузнец довольно усмехнулся в усы. Похоже, в искусстве скальдов – отнюдь не менее важном, чем владение мечом – его ученик был явно не последним человеком в Бильрест-фьорде. Правда, зависело это не только от Хельги… И не от Велунда…

Довольная улыбка кузнеца не укрылась от наблюдательных глаз юноши. Он поднялся с лавки, почтительно поклонился и попросил разрешения съездить в усадьбу – проведать старых друзей.

– Возьми белого коня и езжай. – Махнул рукой старик. Проводив Хельги, он долго еще стоял у края дороги, под сенью шумящих на ветру лип и смотрел вслед ученику, хмуря густые брови. Не нравилось ему тщеславие Хельги. Хорошо, стал первым в лагере Эгиля, но ведь на этом ничего не закончилось! Да, приобрел верных друзей, но остались и враги и даже, быть может, появились новые. А уж они-то не будут сидеть сложа руки, и что-то еще решит тинг… А этот – уже, поди, видит себя ярлом – вот уж поистине: молодость – сестра глупости. Что ж, пусть обожжется. Чужие ошибки никогда никого ничему не учили. Все учатся на своих. Вот, как Хельги. Ну, пусть. Учится…