… Ни суеты, ни паники. Распоряжения выполнялись чётко, точно, без проволочек. Солдаты деловито проверяли оружие, пороховницы, крепления лёгких доспехов, чтобы ни одна мелочь не оказалась в бою фатальной. Лейтенант Лурье был уже тут как тут, сияющий, как медный грош, словно на парад собрался. Он протянул Винсенту объёмистый мешок.

— Ваш доспех, господин капитан. И как это вы догадались, что пригодится?

— Не на бал собирался, — буркнул Винсент. Не на бал…И неожиданно, безо всякой, вроде бы, связи, представил себе Доротею Смоллет, но не сегодняшнюю, погрузневшую, а юную красавицу, царицу столичных балов… Какая-то интересная мысль мелькнула на задворках ума, но капитан, подумав, загнал её в специальный закуток. Не время. Он поразмыслит над этим позже.

— Оставляю командование на вас, лейтенант. Я только контролирую.

Лурье обрадовано кивнул.

— Рекомендую построение в четыре ряда, по десять человек, — продолжил Винсент. — Надо успеть зажать неприятеля в распадке и не пустить дальше. Для полного караколе там узко, поэтому используем вариант номер два.

— Всё понял, господин капитан! Сорок человек с нами, а остальные?

— Оставим здесь. Нельзя оголять замок. Шестеро на постах, четверо следят за порядком и за местными, чтобы не паниковали.

— Похоже, с этим Туком не запаникуешь… — серьёзно ответил лейтенант. — Силён… пастух. А что, ваша милость, не пойдёт он к нам в отряд? Такой капеллан всегда пригодится — то Словом, то делом помочь. Кулачищи у него…

… Кузнеца Винсенту удалось увидеть лишь мельком, уже при выезде отряда. Высокий, худощавый, обросший мускулами, как и положено при его профессии… В седле держался не по мужицки уверенно, и крепко осадил коня, когда тот вздумал проявить норов. Взгляд у него был… нехороший, тяжёлый. Хоть и вид имел кузнечных дел мастер тоже малость измождённый, как и у всех жителей этих мест, но зыркнул на капитана недобро.

Он знает, что это я увёз Марту, внезапно понял Винсент. Что ж, об этом мы ещё поговорим, позже…

— Что хочешь, делай, — сказал он кузнецу, — бери из своих, из моих людей, кого надо, но мост подними. Понял? Ворота на честном слове держатся, штурма не выдержат, засов только поставили, поэтому — мост должен работать. Чем скорее, тем лучше. Ясно?

— Ясно, ваша милость, — угрюмо ответил кузнец. — Тогда и монаха возьму, коли разрешите. Тут не только сила, тут вес нужен будет. И тех, двоих, баронских псов, что пастора отдубасили. Ничего, сейчас не забалуют. И масло понадобится.

— Я распорядился. Спрашивай у десятника. Как звать?

— Жан. А что, ваша милость, могут и сюда придти?

— Сделай своё дело хорошо, мастер Жан, а мы сделаем своё. Но поднятый мост не помешает. Вас же, дурней, уберечь…

…Они встретили орков там, где и задумывали: на выходе из распадка, достаточно узкого, чтобы заставить строй зеленокожих гигантов сбиться теснее. Поэтому не удивительно, что пули доппельфаустеров легли кучно и эффективно. Десять всадников, по двадцать выстрелов из одного двухзарядного пистоля, столько же из другого… И не успел рассеяться пороховой дым — пятеро рейтаров подались влево, синхронно с ними пятеро — вправо, освобождая плацдарм для стрельбы следующему ряду. Они ещё огибали строй товарищей, перезаряжая на ходу оружие, привычные к этому делу, натасканные в долгих безжалостных тренировках, а уже за их спинами слышались новые залпы. К тому времени, как бывший первый ряд стал замыкающим и вновь обрёл боеготовность, второй, расстреляв пули, освобождал место для третьего, так же перезаряжаясь на скаку. Это и была знаменитая тактика караколе, делавшая Чёрных всадников непобедимыми. И хоть ты какой развеликий орк, хоть дубы столетние с корнем вырывай — но только сделан ты из обычного мяса и костей, которые на редкость хорошо пробиваются тяжёлой пулей, что и рыцарские латы дырявит в решето. Тупая сила против оружейного огня? Да не смешите нас, господа орки. Это вам не девок беззащитных по углам раскладывать.

Обученные и привыкшие к пальбе кони вели себя образцово: не шарахались, не поднимались на дыбы, а честно с л у ж и л и. И рвали зубами разбойную сволочь, ринувшуюся в рукопашную. Конечно, всех сразу огнестрелом не выбили, но четверть орочьего отряда, его первые ряды были выкошены сразу. Сработала и внезапность: дорога из распадка делала крутой поворот и забиралась на холм, и поэтому орки, хоть и заметили рейтар, но не оценили сразу их количество, даже не остановились, очевидно, думая просто подмять и смести тех, кто стал на пути. Тупые, ох, тупые…

Им даже сперва не хватило ума — обходить завалы из тел соратников, они их просто перепрыгивали, подставляясь под новые пули, и пёрли на рожон. Пока резкий визжащий голос командира не заставил их рассыпаться и пойти в обход, по склонам. Что ж, рейтары отстреливали их поштучно. И даже когда пули закончились, у каждого оставалось по запасному пистолю в сапоге и верному райтшверту, что рубил не хуже меча, а колол не хуже шпаги. Оно конечно, против топоров не в масть… Но и пеший против всадника — ноль. Гора мышц снизу — против мышц, копыт и зубов боевого коня, а заодно и острого жала рейтарского меча сверху. Неповоротливость из-за собственной массивности — и увёртливость людей в облегчённых доспехах, не стеснявших движений…

И ещё немаловажно, что, едва вычислив по голосу местонахождение вражеского главаря, Винсент ринулся к нему, памятуя, что у него-то командование в руках верного Лурье, а тот бразды правления из цепких лап не выпустит. Из-за помех — дыма, то и дело кидающихся наперерез зелёных туш, тряски — цель удалось снять только с третьего выстрела. Но в полевых условиях результат был неплох, а главное — выбытие мозгового центра превратило остатки регулярного отряда в неуправляемую орду, справиться с которой стало не в пример легче.