Траппер поднял голову. В единственном глазу Сукачева бегал насмешливый бесенок. А сам капитан улыбался светло и добродушно.

— Спасибо вам, Македон Иваныч! — сказал с радостным волнением траппер.

— Ну, хватит носом пузыри пускать! О деле давайте говорить. Заварили же вы кашу, оглобля с суком! Золото сегодня же ночью надо с Сан-Хасинто ко мне на квартиру перенести. Так-то спокойнее будет. Ставлю бобра против зайца, что они теперь под ваше золото подбираться будут. Вот увидите.

— Мне кажется, — сказал Погорелко, — что их особенно интересует источник этого золота. Не даром же канадец собирается прощупать дно Аляски. Он видимо уже подозревает, что золото местное.

— Это-то само собой. Но я им зубы в глотку вобью, а до этого золота не допущу! Ну, а теперь пойдемте-ка потолкуем с ними по душам, — потащил Македон Иваныч траппера к дверям.

Попрежнему все трое сидели за столом. Перед Живолупом стоял теперь штоф водки, он потягивал ее и быстро пьянел. Появление Сукачева было встречено холодным враждебным молчанием. Они хорошо знали заставного капитана, как хорошо знал и он их. И Пинку с компанией отнюдь не нравилось, что в игру их вмешивается «мистер Мак-Эдон», аляскинский патриарх.

Самородок в виде грецкого ореха лежал теперь на столе. И указывая на этот кусочек блестящего металла, маркиз обратился к трапперу без всяких предисловий:

— Продолжаем наш разговор. Доверие ваше, которое мы имеем нахальство считать заслуженным, дает нам смелость говорить с вами откровенно. Вы нашли здесь, в Аляске, золото, в этом мы уверены. Не пытайтесь отрицать. И мы хотели бы знать, где именно нашли вы его. Выражаясь тривиально — хотите ли вы делиться с нами?

— Если я вас правильно понял, — сказал, возбужденно улыбаясь, Погорелко, — вы предлагаете мне войти в компанию с вами. Так? Вас трое и я четвертый, да?

— Вы не четвертый, вы первый, — галантно поклонился маркиз. — Вы будете президировать в нашем маленьком содружестве. Во всем остальном вы поняли меня правильно. Итак — согласны?

— Конечно, нет! — улыбаясь насмешливо, ибо присутствие заставного капитана давало ему небывалую уверенность и спокойствие, сказал Погорелко. — Конечно нет, милостивые государи! Я, как вы знаете, траппер Российско-Американской компании, интересуюсь только мехами, а в золоте ни черта не смыслю. И почему это вы решили, что я набрел на золотую жилу, не знаю.

— Не виляйте хвостом, дорогой мой! — с вежливой, но злой улыбкой бросил де-Монтебелло.

— Вы мне не верите? Жаль, — продолжал траппер. — А так как дело наше, — вы понимаете конечно, о чем я говорю, — может держаться только на взаимном доверии, то я к сожалению вынужден от него отказаться. Э, к чорту экивоки! Ваши ружья мне не нужны! Задаток мой лопайте, желаю вам подавиться им! Ну, вот и все. Понятно?

Шкипер, качавшийся в это время на табурете, медленно опустил на пол передние его ножки и внимательно исподлобья взглянул на Погорелко.

— Твой паппи видимо ударил тебя в детстве головой об стенку, — грубо сказал он трапперу, — А ты знаешь, что знакомство с синим мундиром дяди Сама оплачивается очень дорогой ценой?

— Не грозите, шкипер! — отмахнулся небрежно Погорелко. — Мы, все одной веревкой связаны. Потону я, потяну и вас с собой.

— Напрасно вы так думаете, мой дорогой друг, — попрежнему с изысканной вежливостью обратился к трапперу канадец. — Иногда за всех отвечает один.

— Все понятно, почтенный! — заговорил впервые заставный капитан. — Знаем мы хорошо, что ты был вхож к русскому губернатору князю Максутову, слышали мы, что ты уже успел забежать и к американскому губернатору генералу Галлеру. А только нам наплевать на это. Беги! Доноси!

В этот момент, гремя саблей, шпорами и оправляя аммуницию, появился в зале русский полицейский чин.

— Да чего и бегать-то? Вот видишь? — кивнул Сукачев на полицейского. — Кричи караул, городовой прибежит, ну, и цапай нас!

Маркиз молча, с сожалеющей улыбкой пожал плечами, словно хотел сказать этим: «И как вы могли подумагь обо мне такую гадость! Стыдитесь!»

— Молчишь? — спросил Сукачев. И вдруг, потрепав его по плечу с недоброй лаской, добавил: — И хорошо, парень, делаешь. Рта бы не успел открыть, как на сажень в землю ушел бы. Ну-с, милые господа, а пока до свиданья. Спать пора.

— Покойной ночи, — склонился в почтительно вежливом поклоне маркиз. — Покойной ночи, господа!..

— Ну, вот и поговорили по душам! — смеялся заставный капитан, поднимаясь вместе с траппером по лестнице в его комнату. — А теперь кулаки готовь, оглобля с суком. Скоро они на нас как бешеные бросятся. До сих пор они только шипели, а теперь начнут жалить.

Климат Новоархангельска — отвратительный. На хорошую погоду можно рассчитывать лишь тогда, когда вершина горы Хорошей Погоды на севере, на материке ясно видна с улиц Новоархангельска. А вершина эта триста пятьдесят дней в году окутана туманами.