– Что это?

– Нам нужно вытащить пулю.
– Поднялась на колени я.
– Ты мне доверяешь? Правда?

– Конечно..но, ты уверена?
– Он поморщился.

– Ты умрешь, если мы этого не сделаем!
– Я дала ему ткань, чтобы прокусить в случае боли, обработала пинцет спиртом. Глубоко вдохнула и поднесла к ране инструмент.

– Я верю в тебя.
– Он закрыл глаза. Минута, я нашла пулю, подцепила и вытащила под громкий свой крик и стон Густава.

Затем ввела еще дозу обезболевающего, перевязала рану. В озере я заметила рыбу, битый час стояла в воде и вылавливала серебристых рыбешек. Удалось достать двух. Я их ловко очистила, Густав развел костер и вместе на камнях мы приготовили обед. Вкусно, давно я не ела жареного. Силы восстанавливались.

– Нам нужно идти. Твой отец оставил два паспорта. По ним и пересечем границу, вот только куда..- Я задумалась.

– В Германию, если ты не против, у меня там дом, тихо и уютно..нет войны.
– Он взял меня за руку, а затем поцеловал, этот поцелуй был ярче, насыщенней. По телу пробежала приятная дрожь.
– Я люблю тебя, Соня.
– Прошептал он.

– Знаешь..и я..- Но договорить мне не дал выстрел. Птицы всполошились и вылетели вверх из леса.

Внутри что-то оборвалось. Только не это. К нам подходили несколько солдат, на вид наши, русские. Они посмотрели на нас, окинули взглядом обстановку, их оружие все еще было наготове. Я уже обрадовалась, что вижу наших спасителей, наши русские парни, которых я считала защитниками, героями. Я хотела встать, но Густав меня остановил.

– Тише, не иди туда, здесь что-то не так.
– Я посмотрела в глаза любимому. Не могут наши солдаты навредить. Но..

– А теперь стоять, немецкие твари. Сережка, хватай эту потаскушку.
– Густав пристал и завел меня за спину, тем самым закрыв собой. Я дрожала, а затем услышала знакомый голос.

– Соня?
– На меня смотрел Сережа, наш Сережа, которого так долго ждала моя сестренка. Но двое российских солдат схватили Густава. Я бросилась к нему с криками, меня задержал Сережа.

– Нет, пожалуйста не нужно! Прошу! Он жизнь мне спас!
– Я пыталась выбраться, я кричала, я билась..но никто не слышал. Затем их главарь поставил Густава на колени. Видно было, как больно моему любимому немцу.

– Ну, что? Густав..где твои товарищи? Нету? Только девочка-подросток? Маловато, твои люди перерезали горло моей матери.
– По слогам произнес он. С такой желчью, с такой ненавистью, что стало страшно. Я остолбенела, открыла от страха рот. Солдат выхватил нож. Кулаки Густава сжались, он посмотрел на меня. На его глазах я увидела слезы, он прошептал разборчивое слово "Люблю".

– Нееет!! Нееет!! Густав..- Сережа закрыл мне глаза рукой и прижал со всей силы к себе. Я не могла дышать от эмоций и страха за моего немца.
– АААА!!!!
– Я укусила его за руку со всей силы, парень отбежал, на секунду выпустив меня. Но было поздно, тело немца упало на листья, окрашенные в кровавый цвет, из глотки струилась в стороны кровь. Я подбежала, я выхватила его руку, целовала его еще теплые губы. Кровь покрыла мою одежду, мои руки, губы. Я кричала и прокленала жизнь, надеялась, ждала, что сейчас проснусь, что это все страшный сон.
– Густав, милый, ты обещал быть рядом, ты обещал быть со мной до конца..я ведь не успела сказать, что люблю..Я же люблю тебя, Густав!
– Его глаза закрылись навсегда, он не ответил, он умер, он покидает меня. Еще один близкий человек ушел.

– А эту куда?
– Крикнул темноволосый солдат.

– Оставьте ее тут.
– Попросил Сережа. Он посмотрел на меня с презрением. А мне было уже все равно, я сидела на коленях в луже крови любимого человека. Я готова была растерзать всех, убить каждого. Они ушли, будто забежали погреться и так просто ушли, забрав жизнь невинного человека, довольные, убивать и сеять хаос.

А я обнимала Густава, грела его холодевшие руки..

4 августа 1943

Я бежала по улице с полными руками медикаментов. Палящее солнце беспощадно жгло мою бледную кожу. Сегодня долгожданный день, наш покинули немцы, ненадолго, но это дало возможность нам дышать. А я помогаю нашим людям запастись здоровьем для возобновления нормальной жизни. Я подошла к пункту сдачи крови. Здесь всегда очень много людей, приходится буквально пробиваться сквозь толпу.