— И сколькими помощниками вы пожертвовали ради этого? — мне хочется выяснить больше о моей предстоящей роли, зная особенности моего дополняющего, стараюсь спровоцировать его.

— Ты будешь первым, если продолжишь игнорировать мои приказы, — он обхватывает мою шею, вопреки угрожающему тону, довольно нежно, стараясь не причинить боли. — Раньше это были люди, которым я тайно или явно оказывал помощь. Действовать приходилось жестоко, но сейчас я не хочу кровопролитий. Это будет идейным сопротивлением, без жертв и крови.

— Но как же Древние, они одобрят такой план? — массовое истребление смертных в мирах было главным условием работы в них Высших, жертвоприношение, питающее Уровни в замен на становление и процветание параллели, во многом преподносящееся как сохранение равновесия.

— Я не зря потратил столько сил и времени на создание лабораторий по всей локации, — его улыбка становится нежной, как и гладящие мое лицо руки, — есть способ добывать энергию иначе, по своему качеству она будет значительно превосходить традиционную.

— Но делаете вы это без их разрешения…

— Мне оно не нужно, — он прерывает меня, — или, если сказать точнее, им нужен только результат, методы его достижения Древних волнуют мало, — Зорф протягивает мне мой меч, который во время нашего разговора висел у него на плече, — но это еще не значит, что я освобождаю тебя от твоих функций.

— Я от них и не отказываюсь, — выхватывая ножны из его руки, я с вызовом смотрю в глаза моему Дополняемому.

Не знаю, что потребует от меня роль его антагониста, но я остаюсь его служителем, пусть и более приближенным, чем прежде. И, кажется, я рад быть с ним. По крайней мере, пока не вернется Патрон.

— Ты со мной не честен, — я лежу, пойманный его объятием, согретый его теплом. Зорф больше не отпускал меня от себя даже на день. Я был с ним каждую ночь. Просто был рядом, даже не для исполнения функции.

Уже утро, но Зорф не собирается вставать, прижимает меня к себя, перехватив поперек груди.

— С чего ты решила? — шепот щекочет ухо.

— Мои руки. Ты повредил их специально и теперь задерживаешь регенерацию — после случая на крыше мои суставы так и не зажили полностью. Руки слушались плохо. Сил хватало разве что удержать перо для письма или просто одеться самостоятельно. Но и в последнем мне помогали. О том, чтобы удержать оружие не было и слов. Зато по настоянию моего Дополняющего я ежедневно занимался изучением истории и технологии его параллели. Правилам поведения, традициям, всему, что должно мне пригодиться. В этом не помогала та самая женщина-дем, что ранее подбирала мне одежду.

— Вы давно знаете Лока? — спросил я ее, когда она помогала мне с освоением навыков письма.

— Давно, — улыбается она, — и рада, наконец, снова встретиться с тобой.

— Откуда вы знали обо мне?

— Я знала тебя еще до того, как он тебя потерял.

Я ее не помнил, как и того, что было до обращения. Как и того, что сам стер из своей памяти. Зорф показал мне динамику моей матрицы, дал все, чтобы я осознал себя. Это было только его волей. Как и решение ограничить меня.

— Да, я сделал это специально, — честно признается он, — так ты хотя бы не сможешь себе навредить, — я пытаюсь возразить, но мне не дают, развернув, и замкнув поцелуй на губах, — я уже понял, что по другому с тобой нельзя, — смеется он, отпуская меня.

— Со мной так нельзя, — отстраняюсь от него, садясь на край кровати, — ты заставляешь мои функции бездействовать. Это мучительно.

— Их можно применить и другим способом, — он тоже садится рядом, обхватывая меня за плечи.

Мне его ответ не нравится, совсем. Зорф слишком непреклонен. Скидываю его руки со своих плеч, но тут же, воспользовавшись его замешательством, толкаю, заставляя лечь на спину, сажусь сверху. По силе я могу быть равен ему, но он не сопротивляется. Я наклоняюсь, собираясь поцеловать, но отстраняюсь как только он готов ответит на поцелуй, делаю это еще раз. Дразню, заставляю разозлиться. Но вместо этого мое тело вдруг сжимает невероятный спазм. Я словно оголодавший, впиваюсь в его губы поцелуем. Верно, я чувствую тоже, что и он. После того, как мы стали равны, наши матрицы стали идентичными. Мы как продолжение друг друга.

— Что же стало с моей памятью? — когда, наконец, эмоции сходят на нет, я снова задаю ему этот вопрос.

— Не знаю. Патрон хотел выяснить, но…

Да, я помню. Я сам помешал ему. При воспоминании о бывшем Кураторе сердце оболочки невольно сжимается. От Зорфа это не ускользает.

Зорф застыл, уже почти одев рубашку. Задумчиво опустился на край кровати. Он напрягается, его чувство досады и отчаяния передается и мне.

— Ладно, — наконец говорит он, помедлив, — я приду вечером. Нужно будет кое-что обсудить, — поспешно одевает остальное и уходит.

Мне остается только гадать, что он задумал. Слишком уязвимо сейчас наше положение.

— Наина, можно мне одежду? — подняв трубку телефона для внутренней связи зову мою гувернантку. Это звание для ее дела явно подходило. Она, хоть и была демом, но оставалась доверенным лицом Зорфа при мне в его отсутствие. Выполняла его поручения, объясняла мне что и как следует делать. В первую очередь это касалось внешнего вида и поведения. Информацию о параллели, где теперь мы жили я не получил, потому должен был осваивать все в процессе обучения.