Как-то раз я случайно увидела видео, где какой-то человек говорил об идеях, бродивших в моей голове, – и это вызвало у меня настоящую эйфорию… Если каждый захочет быть фармацевтом, то в будущем медицинская профессия уже не будет такой престижной. Мне не нужны деньги, не нужна какая-нибудь паршивая дорогая машина. Я хочу сделать в жизни что-то значительное, но очень редко нахожу поддержку. Я просто хочу сказать, что Вы помогли мне снова поверить, и теперь я могу идти за своей мечтой. Как художник, композитор, скульптор или писатель. И хочу искренне поблагодарить Вас за то, что Вы дали мне надежду.

Наша учительница рисования всегда пристально смотрит на меня, когда я делаю что-то необычное. Однажды я вылила воду для полоскания кисти на рисунок, о котором учительница сказала «работа завершена и может быть поставлена оценка». Господи, видели бы Вы выражение ее лица. В школе устанавливаются такие четкие рамки, а я хочу вырваться из них и воплощать в жизнь идеи, которые возникают у меня в голове в три часа ночи. Я ненавижу рисовать простые старые ботинки или деревья и не хочу, чтобы за мои рисунки ставили оценки. С каких это пор за искусство ставятся оценки? Я готова поспорить, что, если бы Пабло Пикассо вручил одну из своих работ этой старой учительнице рисования, она наверняка бегло посмотрела бы на нее и поставила ему двойку. Однажды у меня возникла идея объединить скульптуру и холст, переплести их вместе и создать при помощи скульптуры иллюзию, будто мой рисунок ожил и движется навстречу зрителю… Учительница ответила, что это не разрешается! Мне остался один год до окончания художественной студии, а я слышу, что, оказывается, не могу заниматься трехмерным искусством? Это ненормально, и нам нужно, чтобы такие люди, как Вы, приехали в Нью-Джерси и произнесли пару речей об этом понятии под названием творчество, на которое многие смотрят свысока.

Стоит мне сказать о том, что я хочу стать художником, – и люди вокруг меня начинают смеяться или хмуриться. Мне больно видеть это. Почему люди не могут заниматься тем, что они любят? Разве счастье заключается в том, чтобы иметь большой дом и большой телевизор, или в том, чтобы, сжимаясь от ужаса, наблюдать за меняющимися столбцами цифр, когда индекс S&P [66] падает на один пункт?.. Этот мир превратился в перенаселенное место, полное страха и конкуренции. Спасибо Вам за эти девятнадцать минут и двадцать девять секунд чистой правды. Пока».

Эта школьница протестует против двух вещей, которые большинство людей в конечном итоге обнаруживают в своем образовании. Первая из них – это иерархичность школьных предметов, которую мы рассматривали в начале книги. Вторая – это то, что конформизм ценится больше, чем непохожесть.

Государственное образование оказывает жесткое давление на учащихся, делая из них конформистов. Государственные школы были созданы не только в интересах индустриализации – они были созданы по образу индустриализации. Во многих отношениях они отражают фабричную культуру, для поддержки которой и были предназначены. Это особенно справедливо для старших классов, где школьная система представляет собой образование, построенное по принципу сборочного конвейера и эффективного разделения труда. Школьное расписание делится на профильные сегменты: одни учителя вкладывают в головы учеников математику, другие – историю. День разбивается на стандартные промежутки времени, размеченные школьным звонком, что очень напоминает оповещение рабочих на фабриках о начале смены или окончании перерыва. Обучение происходит в группах, сформированных в соответствии с возрастом, словно самое важное, что объединяет учеников, это дата их производства. Им дают стандартизированные тесты в заранее определенные сроки и сравнивают друг с другом, прежде чем выпустить на рынок. Я понимаю, что это не совсем точная аналогия и она не учитывает некоторые тонкости системы. Но данная картина достаточно близка к реальности.

Безусловно, эта система имеет множество преимуществ и достижений. Она очень помогла многим людям, способности которых лежат в сфере академической деятельности, а также большинству тех, кто после тринадцати лет государственного образования становится хотя бы в некоторой степени грамотным и может отсчитать сдачу с двадцати долларов. Однако доля учеников, преждевременно и по своей воле покидающих школу, особенно в США, чрезвычайно велика, а степень неудовлетворенности среди учителей, студентов и их родителей еще выше. Структура и характер индустриального образования все меньше соответствуют требованиям двадцать первого века. Весьма важным симптомом этой проблемы является снижение значимости высшего образования.

В школе мне и моим сверстникам постоянно говорили, что если мы, усердно занимаясь, будем иметь хорошие отметки, поступим в колледж и получим высшее образование, то стабильная работа на протяжении всей жизни нам будет однозначно гарантирована. В то время мысль о том, что человек с высшим образованием останется без работы, казалась абсурдной. Единственной причиной, по которой человек мог не иметь работы, считалось его собственное нежелание трудиться.

Например, я окончил колледж в 1972 году и действительно не хотел работать. Я учился с пяти лет и мечтал сделать перерыв. Я жаждал найти себя, а потому решил поехать в Индию, где это казалось осуществимым. Так получилось, что в Индию я не поехал. Я добрался лишь до Лондона, где много индийских ресторанов. Но я никогда не сомневался, что найду работу без малейших проблем, как только приму подобное решение.

Сейчас все не так. Студентам-выпускникам уже не гарантировано получение работы в той сфере, в которой они получили квалификацию. Многим выпускникам ведущих университетов теперь часто приходится выполнять не совсем квалифицированную работу или сидеть дома, обдумывая дальнейшие шаги. В действительности в январе 2004 года количество безработных американских выпускников колледжей превысило количество безработных, не окончивших школу. Трудно поверить, но это факт.

Выпускники колледжей всего мира сталкиваются с проблемами. В докладе британской Ассоциации специалистовпо найму выпускников [67] отмечается, что в 2003 году выпускникам колледжей предлагалось на 3,4 процента меньше открытых вакансий, чем в предыдущем году. На каждую из этих вакансий претендовали в среднем сорок два человека (в предыдущем году – тридцать семь человек). Это означает, что борьба за хорошую работу становится более ожесточенной, даже при наличии хорошего образования. В Китае, гордящемся самыми быстрыми в мире темпами роста экономики, наблюдаются огромные показатели безработицы среди выпускников колледжей (по некоторым оценкам, эта цифра равна 30 процентам из трех с лишним миллионов ежегодно выпускающихся студентов). Что же будет, если рост экономики страны замедлится?

Действительно, все еще верно, что человек, выходящий на рынок труда, имеет более высокие шансы, если у него есть высшее образование. Как показывает недавний отчет Американского бюро переписи населения, выпускники колледжей могут рассчитывать на заработок, который на протяжении всей их жизни более чем на один миллион долларов превысит доход людей со средним образованием. Люди с ученой степенью имеют шанс заработать на три миллиона больше обладателей среднего образования.

Однако простая истина заключается в том, что высшее образование сегодня ценится гораздо меньше, чем раньше. Когда-то диплом вуза был пропуском к хорошей работе. Сегодня высшее образование является в лучшем случае шансом на ее получение. Оно дает условную возможностьвыйти на рынок труда. Конечно, это произошло не потому, что сегодня снизились стандарты высшего образования. Сложно судить, но полагаю, что это произошло прежде всего потому, что дипломы сейчас имеет слишком много людей. В период индустриализации большинство людей были заняты ручным трудом, работали на производстве, и потому лишь немногие поступали в колледж. Те, кто это делал, с изумлением обнаруживали, что их дипломы подобны золотым билетам Вилли Вонки. [68] Но сегодня дипломы огромной армии бакалавров все больше и больше напоминают блестящие бумажки, в которые заворачивают шоколадные плитки.