– А как же ленинское "Учиться, учиться, учиться"?
– резко и с вызывающей ехидцей проговорил я, ворвавшись через несколько минут в купе.
– Как вы собирались растить коммунистов, которые не читали бы много книг?

Я решил перейти в наступление. Прямо так - на их поле! Их же аргументами и догмами! Пусть выкручиваются...

Старик поднял в мою сторону равнодушный взгляд. Это обескуражило меня. Я ожидал другой реакции - такой же резкой, каким было мое нападение.

– Я ведь вам все рассказал!
– неожиданно просипел он.
– Все объяснил.

Я смутился.

– Коммунистом - настоящим коммунистом - я стал после того, как осознал зло, которое несет страсть к наживе. Коммунистом я стал, когда освободился от страсти... освободился от желания пойти по стопам дяди Ли, а совсем не по книгам... Книги были потом...

– А насчет "учиться"...
– проговорил он после короткого молчания.

Он отвернулся к окну. Колеса застучали, как мне показалось, быстрее и интенсивнее.

– Надо ли было учиться европейскому? Нам?! Да и вам тоже. К чему привела учеба вас?
– К перестройке?! Семьдесят лет вы учились, учились и еще раз учились... и, оказалось, не тому учились, что ли?!

Я оторопело откинулся на стенку.

– Мы не хотим, - продолжил старик, - чтобы так же, как и у вас, наш социализм оказался выброшенным на свалку.

Бум!!! Нет, я не бьюсь за социализм, но чтобы так свысока о нашем социализме говорили китайцы!... Чтобы так ехидничать над известными каждому из нас с детства словами! Это уж слишком! Тут я готов даже стать ярым ленинцем. Это, как говорится: "сук-кин сын, но это наш сук-кин сын!"... Да простит меня Владимир Ильич!...

– Что вы - европейцы, - продолжал долбить старый китаец, - говорили, например, об истории? Что история человечества, это борьба классов?

Китаец пристально посмотрел на меня.

Ну вот еще! Лично я ничего не гово...

– Тогда почему, - перебил мои мысли старик, - после победы класса из него выделяются люди, которые лезут наверх и предают свой класс? Почему появляются перерожденцы? Неизбежно появляются? Всегда появляются?! Как вы их называете, деклассированные элементы...

Старик сверлил меня взглядом.

Вот еще! Никого и никак я не называ...

– Потому что, сказав "А", вы не сказали "Б",

Китаец перевел дыхание.

– Борьба - да!
– продолжил он.
– Она была всегда. Но за что? История человечества - это не просто и не только борьба классов, это борьба за что-то!
– За что?

Китаец пристально смотрел на меня.

Какая мне разница, за чт...

– За обладание благами, - старик начал распаляться.
– Вот главное! Это мотив! Назвав участников борьбы в Истории человечества, вы забыли указать Мотив. И потому в своих рядах пропускаете сорняки. Кто бы ни боролся - он борется за блага или, как говорили классики, - за собственность.

– "Б" сказал наш Мао - великий продолжатель Сталина, Ленина, Маркса. У нас не было такой, как у вас борьбы классов. Получив в подарок социализм, у нас пришла в движение большая бесформенная масса. Поэтому великий Мао очищенно увидел Мотив. Великий Мао внес свой великий вклад в марксизм, указав на Мотив! В капитализм нас чуть было не свалил Мотив, а не класс капиталистов. Этого не было ни у Ленина, ни у Сталина. Великий Мао остановил падающий социализм у самого края пропасти. Мотив движет историю! Мотив объясняет все то, что нельзя объяснить борьбой классов - войны, большие и маленькие, между странами, племенами, родами... предательства, перевороты... Коммунизм на земле наступит только тогда, когда исчезнет Мотив к наживе. Не просто частная собственность исчезнет, как говорил Энгельс, а исчезнет Мотив к обладанию ею, как учил об этом Мао. Повсеместно исчезнет - у каждого человека.

– Деда!
– вдруг вмешался в разговор молодой китаец.
– Не говорил Мао таких слов...
– негромко произнес он.

Старый китаец будто запнулся. Некоторое время он мутным взглядом смотрел перед собой.

– Каких слов?
– спросил он, повернув голову в сторону внука.

– О мотиве...

Старик напрягся.

– Это ты мне говоришь, - проговорил он, - человеку, который изучил труды великого Мао от корки до корки?

Он обратил на внука сверлящий взгляд. Молодой китаец покраснел, однако не отвел глаза в сторону.

– Это ты говоришь мне - исписавшему все поля его книг, который без карандаша не садился читать ни одну его заметку?

Некоторое время они так и просидели, неотрывно глядя друг на друга.

– А откуда же, - продолжил старик после паузы, - я, по-твоему, их взял?

На лбу молодого человека проступила едва заметная испарина, однако он продолжал не мигая смотреть на деда.

Наконец, старый китаец опустил взгляд и отвернулся к окну. Он еще недолго промолчал, глядя на далекую волнующуюся линию горизонта.