Рансепт, копавшийся в мусоре, услышал ее и поднял голову.
– Неприятное она дело, верно. Особенно когда мешок распорот.

Сакуль с трудом отвела взгляд.
– Мешок?

– Вы. Я. Мешок нашей кожи, удерживающий всё внутри.

– Конечно, мы не только это!
– ее слова прозвучали грубее, нежели ей хотелось бы.
– Даже лошадь была не только мешком.

Он выпрямился, вытер руки.
– Миледи, вот вам совет, хотя вы и не просили. Почти всегда - в лучшие моменты - нужно думать именно так. Мы больше, чем мешок с кровью, органами, костями и прочим. Намного больше, как и любой зверь, эта благородная лошадь и даже Ребрышко. Но потом приходит время - как сейчас - и вы уже не можете позволить себе такие мысли. Вы смотрите лишь на рваный мешок с рассыпанной требухой. То "большее", что было внутри, исчезло - ушло из костяка, ушло из тел, засыпанных камнями. Не важно, кем мы были...

– Нет, - бросила она.
– Важно, кого мы потеряли!

Он чуть вздрогнул и потом кивнул, отворачиваясь.

Сакуль ощущала дурноту, но не готова была извиняться. Она поняла, о чем он говорит, но слова его ей не нравились. Смотреть на животных и соплеменников как на мешки - делать их "потрошение" более легким. Если не помнить о потере, то не будет ничего ценного. В таком мире перестаёт цениться любая жизнь... Она глянула на Рансепта. Он стоял на середине тракта, напротив могил, но смотрел куда-то вдаль, за поворот. Ребрышко сидел у ноги. Во всем этом была какая-то безнадежность; она ощутила, как подступают слезы к глазам.

– Есть могила поменьше?
– спросила она, не желая внимательно рассматривать каменные груды, не желая, чтобы глаза узрели очередную неприятную истину.

Кастелян покачал головой: - Мальчик ушел, по крайней мере вначале. Кстати, наши "друзья" недалеко. Пытались обогнуть грязи, а для этого нужно идти пешком. Думаю, мальчик, чувствуя погоню, погнал лошадь прямиком.

– И?
– спросила она, подходя.

– Под вон той равниной озеро. Глубокая грязь. Его лошадь не могла пройти. Возможно, он утоп вместе с ней.

– Они нас заметили?

– Нет.

– Так отойдите.

Он нахмурился и зашел за выступ скалы.
– О чем вы думаете, миледи?

– Когда вестник прискачет в Оплот, кастеляна на месте не будет. Кто-то знает, где мы сейчас?

– В мое отсутствие командует сержант Брут. Он будет смотреть и моргать, и вестник решит, что у него камни вместо мозгов.

– И что?

– И он уедет назад. Выполнив задание, оставив вести Бруту.

– Думаю, нужно убедиться, что Орфанталь еще жив.

– Миледи, мальчик должен стать заложником?

– Да, в самой Цитадели.

– И его послали всего лишь с горсткой караванной стражи?

– Да.
– Она помедлила, прежде чем добавить: - Должны были быть причины.

Рансепт снова оглянулся, по обыкновению раззявив рот, и его некрасивость вдруг показалась ей какой-то милой, почти благородной. "В том храме, в видении, я могла бы сделать его красавцем" . Да, надо было бы. Она с внезапной страстью пожелала сотворить его заново.

– Кастелян, разве нельзя исцелить? Ну, ваш нос.

Он посмотрел искоса.
– Лучший способ - сломать в другую сторону.

– И почему не попытались?

– Вам когда-нибудь ломали нос, миледи?

– Нет.

Он пожал плечами и отвел взгляд.
– А я пробовал. Шесть раз.

Она поняла, что внимание его обращено на могилы, и это не праздное любопытство.
– Что, Рансепт? Что вы нашли?

– Нашел? Ничего, миледи.
– Он подошел ближе, разглядывая могилы.
– Когда они встали под Оплотом и вы решили спуститься и посетить их, то приказали мне приготовить хорошей еды на четыре дня. Для семерых.

Она посмотрела на пирамидки.
– Если под каждой одно тело...

– Кто-то скрылся, - кивнул он.

– И куда пошел?

– Миледи, на это мог бы ответить старина Ребрышко. Но мы не готовы ночевать снаружи. Я предложил бы...

– Говорите.

– Послать его.

– Зачем?

– Сделать что нужно.

– Вы сказали, это простой пес!

Рансепт пожал плечами: - Просто предложение, миледи.

Сакуль вскинула руки.
– О, ладно, как скажете. Он же простой пес.

– Можем пойти по дороге назад, в Оплот, - продолжал Рансепт, - и встретить тех всадников.

– Нет, лучше не надо. Найдите еще один окольный путь.

– Как пожелаете.

– Рансепт.
– Сакуль вдруг ударила мысль.
– Поблизости нет других тайных храмов, правда?

– Ничего достойного такого названия, миледи.

Капрал Ренф выехал из Харкенаса в разгар ночи. Его отправили передать приказ Хунна Раала, убедиться, что командиры отрядов не начнут творить насилие, избегнут контактов с населением. Планы отложены. Ренф был рад это слышать. Он не мог примириться с происходящим, одна мысль о пролитии благородной крови ради каких-то высоких целей наполняла его тошнотой, ужасом и чувством вины.