Калат улыбнулся: - Что же, значит, вы слушали.
– Потряс головой.
– Признаюсь, я не склонен ей доверять. Жидкость пожирает камень. Дерево крошится через пару мгновений контакта. Плоть горит, даже воздух над морем обжигает дыхание. Какой сосуд выдержит столь враждебные воды?

– Она не говорила о сосудах, о кораблях. Сказала, чужаки выходят из моря. Сказала, хотя поверить трудновато, о лежавшем на берегу демоне, о твари, которая лишь казалась мертвой.

– Эта ночь, - подтвердил Калат, - принесла лишь вопросы.

– Есть ли теории происхождения этого Витра?

– Вы знаете мое твердое мнение, что море представляет большую угрозу Куральд Галайну. Оно уничтожает сушу. С каждым ударом волн частица нашего мира пропадает навеки. Бури налетают, словно разверстые пасти, их клыки рвут камни и глину. Утесы слабеют и рушатся, скользя к забвению. Мы наносим на карты...

– Командир, я лучше выслушал бы ваши теории.

Калат скривился.
– Простите, лорд, но тут я в тупике. Где легенды о Витре? Не среди нас они ходят. Возможно, у Азатенаев есть старые истории, но я ничего не знаю. Джагуты также могли делать замечания о Витре в своих хрониках: нет, в их трудах могут быть ясно изложены все...

– Но труды эти были уничтожены руками самих Джагутов...

– То есть руками Владыки Ненависти? Именно его доводы сокрушили фундаменты Джагутов, и они не могли доверять тому, на чем стояли. Потеря их великой учености ударила и по нам тоже.

Илгаст Ренд хмыкнул: - Никогда не разделял вашего уважения к Джагутам, командир. Мне они напоминают отрицателей, так же отвернулись от будущего - словно желая умыть руки. Но мы должны встречать лицом дни и ночи, ибо лишь они нас и ждут. Даже Джагуту не войти в прошлые дни. Даже бредя без цели, мы идем вперед.

– Владыка Ненависти с вами не согласился бы, лорд. Вот отчего он выбрал неподвижность. Чтобы не делать шагов.

– Однако время не склонилось перед пустившим корни упрямцем, - прорычал Илгаст.
– Оно просто течет мимо. Он поклялся забыть и был забыт.

– Он убил их цивилизацию, - сказал Калат Хастейн, - и, сделав это, провозгласил, что всякое знание есть прах. Вот отчего я ощущаю, лорд, что впереди нас ждут зияющие провалы. По вине Владыки Ненависти.

– Потеряно лишь написанное, командир. Не будет ли полезным искать совета Джагутов? Полагаю, все они пропасть не могли. Кто-то еще живет в старых крепостях и оплотах. Я намерен отыскать хоть одного.

– Но нынче Джелеки заявляют права на заброшенные земли.

Илгаст пожал плечами.
– Пусть хоть на небеса заявляют права, смысла будет не больше. Решившего сидеть в башне Джагута не изгонишь, и дуракам-Солтейкенам нужно бы это понять.
– Он фыркнул.
– Как не лупи собаку, она быстро забывает урок. Возвращается торжествующая глупость.

– Хунн Раал поутру отправит весть в Харкенас, - сказал Калат Хастейн.

Илгаст невозмутимо смотрел на командира.

Следуя за женщиной, которую назвала Т'рисс, Фарор Хенд видела, как кончаются высокие травы. Впереди, потрепанные и безжизненные, лежали нагие холмы. До самого Нерет Сорра. Солнце миновало зенит, сонный воздух дрожал от жары.

Они выехали на пустой простор, и Фарор крикнула, прося остановки.

Путь сквозь Манящую Судьбу оказался лишенным происшествий, но утомленная Фарор начала думать, что они заплутали и могут никогда не найти выхода из бесконечности шуршащих, покрытых паутиной трав. Но наконец-то Судьба оказалась позади. Она спешилась; ноги чуть не подвели.
– Нужно отдохнуть, - начала она.
– Готова спорить, твоя лошадь не знает устали, но моя не такова.

Женщина соскользнула с плетеного создания и отошла в сторону. Имитация жизни стояла неподвижно - плетеная скульптура, слишком большая и грубая, чтобы казаться изящной. Слабый ветер породил в угловатой форме целый хор свистов и шелестов. Красные и черные муравьи, подхваченные из какого-то гнезда в корнях, бегали по шее.

Фарор Хенд сняла с упряжи тяжелый мех с водой, развязала горловину и поставила, чтобы животное могло пить. Сама напилась из меньшего бурдюка и предложила Т'рисс.

Женщина приблизилась.
– Витр?

Фарор удивленно покачала головой.
– Вода. Против жажды.

– Что ж, попробую.

Фарор следила, как женщина пьет - вначале осторожно, потом с жадностью.
– Не так много и быстро, иначе станет плохо.

Т'рисс опустила бурдюк, глаза вдруг засияли.
– Боль в горле утихла.

– Догадываюсь, что Витр тут бы не помог.

Женщина нахмурилась, оглядываясь назад, на лес высокой травы.
– Избыток жизненной силы, - сказала она, - может сжечь душу, - и снова посмотрела на Фарор.
– Но ваша "вода" мне приятна. Воображаю, каково было бы погрузить в нее, холодную, руки и ноги. Скажи, воды у вас хватает?

– Кое-где да. А кое-где нет. Холмы на юге были некогда зелеными, но когда срубили последние деревья, почва умерла. Там остается единственный родник, к которому нам и ехать. Но есть риск. Тут водятся преступники, ставшие проблемой еще во время войны. Мужчины и женщины, не вступившие в легионы, но увидевшие возможности в отсутствии солдат. Ополчения, которые могли выставить города и деревни, были слишком мелкими и не могли заходить дальше своих окраин.