Майор шел по залу, машинально прислушиваясь к противному чавканью промокших ботинок по мраморному полу. С большого рекламного щита сыщику лучезарно улыбалась прелестная служащая. На шее у нее был шарфик в цветах банка. Сервас и сам не смог бы объяснить, почему вдруг мысленно проклял все рекламные слоганы на свете, засоряющие жизнь и засирающие (грубо, зато правдиво!) мозги людям с первого дня жизни до гробовой доски. Этим вечером майор злился на весь мир. На улице он укрылся под балконом, чтобы закурить. С какой стороны ни взгляни на проблему, вывод один — и неутешительный: он упустил убийцу.

Погода хмурилась все сильнее, и только на востоке ясное небо еще проглядывало в разрывах между тучами. Сумрак заползал под украшавшие площадь деревья. Сервас взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Эксперты доберутся сюда только через час.

У него разболелся желудок. Мартен ясно осознавал, что где-то совсем рядом находится убийца — хладнокровный и безжалостный, готовый нападать даже на полицейских, — дышит ему в затылок. От этой мысли стало не по себе.

В кармане завибрировал сотовый. Звонила Самира.

— Они установили личность «Тома девятьсот девяносто девять». Он никакой не Тома.

Сервас тут же забыл о банке.

— Ты не поверишь, — сказала Чэн.

В дверь постучали. Марго бросила взгляд на спящую соседку, посмотрела на экран компьютера. 23.45. Она встала. Приоткрыла створку. Элиас. Круглое бледное лицо — не скрытая за волосами половина — выступало из темноты коридора.

— Что тебе нужно в девичьем дортуаре? Забыл, что есть телефон и ЭСЭМЭС?

— Пошли, — коротко бросил он.

— Что-о-о?

— Пошевеливайся.

Она готова была обругать Элиаса и захлопнуть дверь, но непривычная серьезность тона заставила ее передумать. Марго вернулась к кровати, чтобы одеться: она была в трусах и лифчике, но Элиаса это ничуть не взволновало. «Странно, обычно парни реагируют по-другому. Одно из двух: он либо девственник, как думают некоторые девушки, либо гей, как утверждают парни».

Она нажала на кнопку датчика, и в коридоре загорелся свет.

— Черт, Марго!

Это был не крик — хриплый шепот. Девушка удивленно взглянула на Элиаса, он в ответ только пожал плечами. Они спустились по лестнице и пошли через холл к двери. Два мраморных бюста провожали их взглядами. В парке было тихо, гроза на время отступила. Луна, похожая на бледный ноготь, играла в прятки с ночью. Трава была такой влажной, что у Марго сразу промокли ноги.

— Куда мы?

— Они вышли из здания.

— Кто?

Элиас картинно закатил глаза.

— Сара, Давид и Виржини. Я видел, как они направлялись к лабиринту, один за другим. Наверное, назначили встречу. Нам надо поторопиться.

— Подожди. А вдруг мы столкнемся нос к носу? Что тогда?

— Спросим, что они тут делают.

— Блеск!

Они прошли мимо статуи под старой вишней, пролезли под ржавой цепью и углубились в лабиринт. Парень остановился и прислушался. Марго замерла. Вокруг было тихо, только деревья шелестели листвой на ветру, стряхивая воду в ожидании нового ливня. Этот шорох заполнял окружающее пространство, заглушая все остальные звуки, в том числе шум их шагов.

Подумав, Элиас решил пойти налево. На каждом новом повороте Марго ожидала столкновения с троицей. Изгороди давно не подстригали, и девушка то и дело натыкалась на ветки. На небе снова сгустились тучи. Марго стало казаться, что Элиас ошибся, но тут совсем рядом с ними раздались голоса.

Он резко остановился и поднял руку, подавая сигнал Марго, — в точности как киношный коммандо на вражеской территории. Марго тихо хихикнула, хотя ей было не смешно — страшно. Она затаила дыхание. Они там… За ближайшим поворотом. Элиас и Марго сделали еще два шага и услышали фразу Давида.

— Это ужас какой-то, мне жутковато.

— Что еще мы можем сделать? — Марго сразу узнала нежный голос Сары. — Только ждать…

— Нельзя просто взять и забыть о нем, — запротестовал Давид.

Марго вздрогнула. Ей хотелось одного — вернуться в свою комнату, к Люси. Давид говорил тусклым плаксивым голосом, отрывочными фразами, запинаясь на отдельных слогах, как пьяный или обкурившийся.

— Ничего не соображаю… Можно… черт… нужно что-то делать… нельзя его бросать…

— Заткнись. — Голос Виржини прозвучал, как удар хлыста. — Ты не можешь сейчас сломаться, понятно?

Давид вряд ли понял смысл слов Виржини — Марго услышала, как он зарыдал, протяжно и глухо застонал, скрипнул зубами.

— О черт… черт… черт… — ныл он. — Дерьмо, вот дерьмо…

— Ты сильный, Давид. Мы с тобой. Не забывай, мы — твоя единственная семья. Сара, Юго, я и остальные… И мы ни за что его не бросим…

Наступила тишина. Марго спросила себя, что имела в виду Виржини. Отец Давида был крупным промышленником, президентом группы «Жембо». Он подмазывал, подкупал, льстил, угождал, финансировал избирательные кампании политиков, благодаря чему сумел за последние десятилетия «откусить» много жирных кусков от пирога в сфере общественных работ и дорожного строительства. Старший брат Давида учился в Париже и Гарварде и теперь управлял семейным предприятием вместе с отцом. Юго как-то раз сказал Марго, что Давид их ненавидит.