Марго долго смотрела на фразу на светящемся экране, потом выключила смартфон и положила его на ночной столик. А потом сделала то, что прежде никогда не приходило ей в голову: заперла дверь на ключ.

Было 7.30 утра. Златан Йованович наблюдал за посетителями кафе «Ришелье», пил кофе со сливками, ел круассан и слушал голос Брюса Спрингстина, доносившийся из старенького музыкального аппарата. «Hungry Heart», одна из лучших песен. Йованович любил говорить — если находился слушатель, — что может с первого взгляда опознать неверного мужа, судебного исполнителя, легкомысленную супругу, легавого, примитивного воришку или дилера. Взять хотя бы того пятидесятилетнего посетителя в обществе двух более молодых коллег в костюмах и галстуках. Он только что получил сообщение и расплылся в счастливой улыбке. Мужчина, женатый много лет, никогда не улыбается такой улыбкой, читая ЭСЭМЭС от жены или шефа. Старомодное обручальное кольцо на пальце. Златан готов был побиться об заклад, что любовница у мужика молодая и хорошенькая — не зря же он бросил на соседей по столу такой высокомерно-победительный взгляд. Йованович глотнул кофе, вытер верхнюю губу и продолжил наблюдение. Мужчина стремительно нажимал на кнопки, печатая ответ. «Подкованный», — подумал Златан. Минутой позже телефон квакнул: пришло новое сообщение. Ага, дело движется… Йованович уловил досаду во взгляде «объекта», после чего тот принялся грызть ногти. Вот оно что! Мадемуазель решила перевести отношения на следующий этап? Настаивает, чтобы он бросил жену? Этот тип явно на такое не готов… Вечно одно и то же: 70 % разводов происходят по инициативе жен — не мужей. Мужчины гораздо трусливей. Йованович пожал плечами, положил на столик пять евро и встал. Он не исключал, что однажды супруга этого мужика обратится к нему за помощью. Марсак — маленький город.

Он махнул рукой бармену и направился к выкрашенному в желтый цвет дому на противоположной стороне улицы. Рядом с дверью висела одна-единственная латунная табличка:

В действительности Йованович был единственным штатным сотрудником. Два раза в неделю приходила секретарша, чтобы навести — хотя бы попытаться! — порядок. На четвертом этаже к стене был прибит «прейскурант»:

Половина написанного была наглым враньем, но Златан Йованович не слишком беспокоился — он был уверен, что ни один посетитель не давал себе труда дочитать информацию до конца. Многое из того, чем он занимался, префектура вряд ли бы одобрила.

Человек, которому Златан назначил встречу, уже ждал у двери. Детектив пожал ему руку, стараясь отдышаться, вставил ключ в замочную скважину и слегка подтолкнул створку плечом. Крошечная квартирка, служившая ему кабинетом, провоняла табаком, затхлостью и пылью. Златан сразу прошел в дальнюю комнату, такую же тусклую и серую, как он сам.

— Где твои доблестные сотрудники, Златан? — шутливым тоном спросил посетитель. — Заперты в шкафу вместе со швабрами?

Йованович и глазом не моргнул — с командой или без, он свое дело знал. Компаньон, кстати, у него имелся, хоть и не показывался в «офисе».

Он закурил сигарету без фильтра, нимало не заботясь о сидящем напротив посетителе, порылся в стопке бумаг у компьютера и выудил то, что искал: маленький блокнот с отрывными листками.

Сей старомодный предмет наверняка вызвал бы улыбку у его единственного компаньона, который не пользовался ни бумагой, ни карандашом и работал «на дому». Этого инженера-электронщика Златан нанял год назад, чтобы он занимался делами «на грани фола», приносившими больше всего денег: кража компьютерных данных, взлом электронной почты частных лиц, хакерство, прослушка сотовых телефонов, интернет-слежка… Златан очень быстро сообразил, что предприятия располагают куда более значительными финансовыми средствами, чем частные лица, и ему следует передать их дела на «субподряд» компетентному специалисту. Он курил и внимательно слушал пожелания клиента. Когда тот закончил, детектив присвистнул: дельце было не просто «деликатным» — незаконным.

— Думаю, у меня есть нужный вам человек, — сказал он. — Не уверен, что он легко согласится. Вам придется быть очень… убедительным.

— Деньги — не проблема. Главное условие — никаких записей.

— Само собой разумеется. Всю нужную вам информацию сбросят на флешку, в единственном экземпляре. Ваше имя нигде не будет фигурировать. Не останется ни памятных записок, ни счетов — ничего…

— От следов избавиться невозможно. Компьютеры имеют неприятное свойство оставлять их.

Йованович достал платок и промокнул вспотевший лоб: никакой кондиционер не мог справиться с удушающей жарой.

— В моем компьютере нет никакой сколько-нибудь важной информации, — доверительным тоном сообщил он. — Он чист и невинен, как попка монашки. Все конфиденциальные расследования обрабатываются в другой машине, и я один знаю, где она установлена. Мой помощник уничтожит все по первому сигналу.

Разъяснения Йовановича удовлетворили и успокоили клиента.

Серваса разбудило солнце. Он открыл глаза и потянулся. Оглядел комнату, залитую светом нового дня. Стены шоколадного цвета, светлую мебель и тяжелые бледно-серые шторы, лампы и множество безделушек. Две или три секунды полного замешательства.

Появилась Марианна с подносом в руках, одетая во вчерашнюю пижаму. Сервас зевнул и вдруг понял, что голоден. Как тигр. Он цапнул с тарелки тост, опустил его в пиалу с кофе, сделал несколько глотков апельсинового сока. Женщина молча смотрела, как он ест, и едва заметно улыбалась. Закончив, сыщик поставил поднос на буклированное покрывало песочного цвета.

— Есть сигарета? — спросил он.

Его пачка осталась в кармане куртки. Марианна дала Сервасу прикурить, потом взяла его руку в теплые нежные ладони.