— Это ужасно!

— Знаю, Мин. Но нам придется с этим жить. После нескольких дней в лагере все более–менее начало успокаиваться. Это был ад на земле, но мы старались следовать правилам, как только могли, чтобы остаться в живых. Мне было не так плохо, как Мионе. Ей пришлось работать в крематории, это было мерзко. У меня была строительная работа. Мы выжили и не хотим об этом помнить. Мы будем жить дальше, но, думаю, теперь мы в целом ценим людей больше. Некоторые заключенные находились там несколько лет и все равно лелеяли надежду. Вы должны восхищаться ими. Назовем это путешествием в самопознание.

— А теперь вы собираетесь встречаться, — сказал Гарри, ухмыляясь.

Два подростка покраснели и взялись за руки. Все остальные засмеялись. Гаервин задала следующий очевидный вопрос.

— Гарри? А что случилось с тобой и Джинни?

— Ну, это целая история. В отличие от Рона и Гермионы, нас не разделяли. Нас посадили вместе в камеру на целых полтора месяца. Меня пытали, довольно жестоко, а Джинни заставляли смотреть на это. Как и у вас, на нашей тюрьме было антимагическое поле, поэтому мы не могли защитить себя. Все, что я мог сделать, это собрать сведения с помощью Симби и Ниры. Они выяснили все, что смогли.

— Но, Гарри, почему ты просто не попросил Симби и Ниру укусить своих захватчиков? Ты мог лишить их сил.

— Миона, ты считаешь, я не обдумывал это? Это был не вариант. Даже если лишить приспешников Гриндевальда магии, они все равно пытали бы меня, поскольку особо при этом не пользовались магией. А использовать змей — значило обнаружить их присутствие. Даже если бы маги оставили нас одних, мы все равно были заперты в камере. Все, чего мы добились бы, это несколько раздосадованных Темных волшебников, и отсутствие еды и воды. Поверь мне, мы обдумали все возможное, чтобы сбежать, но не могли ничего поделать.

— Понимаю. Так что произошло в последнем сражении? Очевидно, Дамблдор победил Гриндевальда, но что ты делал в это время?

— Я сражался с его учеником, который оказался никем иным, как Томом Марволо Риддлом.

Несколько собравшихся громко вскрикнули. Гермиона, Рон и Джинни — потому, что знали его, как Лорда Волдеморта, Пивз — потому, что помнил слизеринца со времен, когда тот учился в школе. Джинни взяла себя в руки первой.

— Что ты с ним сделал?

— Ничего особого, — ухмыльнулся Гарри. — Немного оскорбил, сразился в дуэли, отобрал его силу, сломал его палочку и поставил на руке Темную Метку.

— ЧТО? Гарри! Зачем ты все это сделал?

— Затем, Миона, что я хотел немного отомстить. В любом случае, кое–что было необходимо. Я оскорбил его, потому что так хотел. Он натворил достаточно бед в моей жизни; я хотел получить небольшой должок. Я сразился с ним, чтобы отвлечь, и временно отобрал силу, чтобы обезвредить его. Сломать палочку было необходимым тактическим шагом. Понимаете, в наше время у наших палочек родственная сердцевина, а это было нужно для событий после Кубка Трех Волшебников. На первом собрании Ордена Фоукс дал Олливандеру перья для наших палочек, поэтому я знал, что в какой–то момент он должен получить новую палочку. Это и было тем событием, которое сподвигло его на приобретение новой волшебной палочки, которая однажды убьет моих родителей и не сможет сражаться с моей. Было трудно понять все это, но в камере у меня было много времени для раздумий, особенно, когда нас с Джинни разделили.

— А что насчет Темной Метки? Она–то зачем? — спросил Рон у друга.

— У нее тоже была цель. Темная Метка — могущественная и древняя магия, утерянная века назад. За исключением описания в моей книге на парселтанге. Как я полагаю, я поставил Тому Риддлу Метку, поэтому теперь он знает заклинание и будет использовать ее на своих последователях. Плюс, я могу послать приступы боли через связь. Мне приятно знать, что убийца моих родителей корчится от боли.

— Не знала, что у тебя садистские наклонности, Гарри. — Ну, я стараюсь не показывать их, Тея.

— Ты упомянул, что вас с Джинни разделили. Что это значит? — спросил Юстас. — Гриндевальд подумал, что это разделение сломает меня. Он хотел, чтобы я к нему присоединился, помог завоевать мир. Он оставил меня в одиночестве, чтобы сломать. Меня даже не пытали в то время, просто оставили наедине с моими травмами. К счастью, я нашел лазейку в антимагическом поле. Оно не распространялось на нечеловеческую целительскую магию, поэтому я воспользовался эльфийскими методами исцеления, чтобы разобраться со своими ранами. У меня остались несколько довольно страшных шрамов, особенно на спине, где они сняли куски кожи.

Гарри поднял рубашку и показал свою спину, на которой было множество шрамов. Остальные ребята в ужасе выдохнули.

— Гарри, как ты через это прошел? Я бы сломалась, — прошептала Лолиде. — Вообще–то, я доволен, что это произошло.

В комнате установилась тишина, когда все недоверчиво посмотрели на парня. Они начинали думать, что пытки немного свели его с ума. До того, как кто–нибудь спросил о его вменяемости и вызвал психиатрическое отделение из Святого Мунго, Гарри поспешно объяснился.