Шрифт:
– Следует полагать, что и на эти ленинградские курсы я попал по вашей протекции?
– По протекции нашей организации. Понимаю, что назначением командиром особой батареи под Одессой мы расстроили планы нашего, как вы его называете, «берегового полковника». Но, возможно, со временем ты действительно возглавишь отдельную группу контрразведки, которая будет проходить подготовку при спецшколе командного состава, а то и саму школу… но уже командного состава контрразведки.
– Значит, если бы я сейчас отказался, тогда?..
– Тогда ты испортил бы мне, капитан, настроение. А я всегда был почитателем философии последней маньчжуро-китайской императрицы Цыси [13] , создавшей, к слову, лучшую внутреннюю – подчеркиваю: внутреннюю – разведку мира. Так вот, в подобных случаях императрица говаривала: «Кто хотя бы раз в жизни испортит мне настроение, тому я испорчу его на всю жизнь».
– Доходчивое объяснение, – вежливо признал Гродов.
– Так ведь у нас только так, – хищно улыбнулся Бекетов, – у нас – все открыто и доходчиво.
13
Цыси (1835–1908) – маньчжурская императрица, которая в 1861–1908 годах фактически правила всем Китаем. Прославилась своим коварством и прекрасно налаженной внутренней разведкой, систему которой до сих пор изучают в разведывательно-диверсионных школах и прочих центрах шпионской подготовки.
Решив, что с вербовочными изощрениями покончено, береговой подполковник объявил курсанту, что ему придется задержаться в Ленинграде не на три дня, а на четырнадцать. Причем полностью в его распоряжении окажутся только два дня, а в течение остальных двенадцати с ним по восемнадцать часов в сутки будут работать опытные сотрудники контрразведки. У них это называется «прогон по ускоренной программе, с испытанием на бессонницу». При этом Гродову пришлось согласиться, что отдыхать-отсыпаться он станет уже на батарее, ибо, чем еще ему там, на свежем морском воздухе, заниматься? А еще подполковник назвал ему адрес в Ленинграде, по которому он три дня спустя обязан был явиться для дальнейшего прохождения подготовки. О его новом жилье и питании там позаботятся.
Гродов уже направился к выходу, но у самой двери все же решился:
– Так, а что, собственно, приключилось с этой девушкой, с Валерией, товарищ подполковник? Я так и не понял, почему вдруг возникло ее имя?
– А что с Валерией? – удивленно переспросил Бекетов. – О ком именно речь? Ты бы выражался как-нибудь доходчивее.
– Извините, вы сами затеяли разговор об этой девушке. Наверное, мне нельзя было встречаться с ней? Она оказалась под подозрением как дочь «врага народа» или что-то в этом роде?
– Ни то, ни другое, – пожал плечами контрразведчик. – Девушка, как девушка. Кстати, ей уже двадцать семь лет, то есть вполне зрелая женщина, способная постоять за себя. И вообще, давай пока что не будем впутывать в эту сугубо мужскую историю женщин.
– Договорились: не будем, – удивленно согласился капитан. А для себя решил: «Значит, все просто. Они следили за мной, но, как только на горизонте всплыла фигура девушки, тут же начали выяснять, кто такая и по какому поводу…».
7
В первый «личный» день Гродов, как обычно, доехал на автобусе до остановки «Спортивная». Обнаружив, что Валерии нет, он еще около часа ждал девушку, неспешно прохаживаясь между спортзалом и заводским Дворцом культуры, куда вместе с однокурсниками несколько раз наведывался на танцевальные вечера. О встрече они не договаривались, точнее, они вообще ни о чем не договаривались, поскольку почти не общались. «Прекрасная незнакомка» молчаливо провожала его до спортзала, вежливо пресекая все попытки познакомиться поближе или условиться о следующей встрече, и шла дальше, чтобы исчезнуть в одном из ближайших дворов.
А незнакомке действительно было чем бросаться в глаза. Рослая, прекрасно сложенная, с высокой грудью и сильными икристыми ногами, Валерия способна была пленить мужчину подчеркнуто первозданной, сельской красотой. Тем более что в арсенале девушки всегда оставались пышные черные волосы и широкое смугловатое лицо, на котором особенно выделялись выразительно очерченные, чувственные губы да наделенные каким-то особым, аристократически томным взглядом вишневые глаза.
Будучи курсантом, он дважды приезжал в родной городок своего отца, Кодыму, и вместе с двоюродным братом Михаилом, работником Министерства сельского хозяйства крохотной Молдавской Республики [14] , и, по совместительству, счастливым обладателем мотоцикла с коляской, несколько раз наведывался в ближайшие молдавско-украинские села. Полуукраинец-полумолдаванин по происхождению, брат все еще оставался холостым и непременно хотел взять в жены такую же полумолдаванку.
14
В 1920-х годах, по инициативе советских командиров «из бессарабцев» Г. Котовского и М. Фрунзе, из приднестровских районов Украины была создана небольшая Молдавская Автономная ССР (со столицей сначала в Балте, а затем в Тирасполе) в составе Украины. Это было сделано в противовес той, настоящей, исторической Молдавии, между Днестром и Прутом, которая оказалась под юрисдикцией Румынии для военно-политического давления на Румынию на предмет «объединения всех молдавских земель». После войны, когда была окончательно воссоздана Молдавская ССР в составе СССР, Украине была возвращена только часть ее земель. Остальная же, та, которая составляет сейчас территорию непризнанной, конфликтной Приднестровской Молдавской Республики, была оставлена за Молдавией, превратившись в яркий пример того, как опасны «территориальные мины», независимо от того, кто и с какой целью их закладывает.
«Нет в мире более красивых, трудолюбивых и выносливых женщин, чем помесь украинки с молдаванкой», – убеждал он курсанта, принявшего обет безбрачия вплоть до получения лейтенантских петлиц.
Однако все те красавицы, которых «рекомендовали» Михаилу местные свахи, тут же «бросались» на Дмитрия, которого тот и брал-то с собой, как выяснилось, только потому, что опасался сельских парней-ревнивцев. И напрочь игнорировали при этом самого – худощавого, мелковатого, с неприметным прыщеватым лицом – «завидного министерского жениха».