Но шампанское еще не было допито, а у Фредамбера было весело на душе. Он взял у коридорного недопитую бутылку, которой тот уже собирался распорядиться по-своему, и налил себе полный бокал.

Опрокинув бокал одним духом, Фредамбер молодецки перекинул плащ через руку, помахал стеком и шагнул к порогу.

Но через порог он не перешагнул. Он так и застыл над порогом: одна нога осталась в комнате, другая, поднятая, чтобы ступить в коридор, замерла в воздухе. Его точно пронзила пуля. Выстрела, впрочем, не было, и пуля во Фредамбера не угодила. Просто он вдруг услышал сзади оклик:

— Фредамбер! Пст!

Если за спиной у человека внезапно раздается выстрел, человек вскрикивает и застывает от неожиданности.

Если ни с того ни с сего земля закачается под ногами от страшного землетрясения, которое рушит все вокруг, люди в смертельном ужасе и животной панике кидаются очертя голову куда глаза глядят.

Но если нежданно-негаданно, когда нет ни малейшего повода опасаться этого, за вашей спиной произносят вашу фамилию, которая, как вы думаете, тут не может никому быть известна, — кто его знает, как в таком случае надо реагировать?

Очевидно, в таких случаях люди просто теряются и совершают непростительные глупости.

Именно так реагировал и полковник Фредамбер.

Вместо того чтобы вскрикнуть от неожиданности или кинуться куда глаза глядят с перепугу, он медленно обернулся и посмотрел в комнату.

Перед ним стоял кудрявый коридорный мадам Мурзиди, глядел на него, хитро прищурив глаз, и делал знаки пальцем.

Это был специфический жест. Им пользуются невоспитанные люди, когда подзывают кого-нибудь к себе. Но так же делают опять-таки маловоспитанные люди и тогда, когда хотят дать понять другим, не лучше воспитанным, что, мол, пришла пора расплачиваться.

Однако близок к Этому движению пальцами и еще один знак, которым — и Фредамберу это было известно — обмениваются масоны, когда, встретившись, хотят тайно от всех присутствующих дать знать о своей принадлежности к масонской ложе.

И Фредамбер оторопело спросил:

— Вы масон?

Это, конечно, была самая большая глупость, на какую только способен был в ту минуту Фредамбер.

— Нет, — тотчас же отозвался кудрявый коридорный мадам Мурзиди. — Я — Мишка Япончик.

У Фредамбера все внутри похолодело. И потому, что Фредамберу было отлично известно, что за фрукт Мишка Япончик, и потому, что этому фрукту, Мишке Япончику, следовательно, было известно, что он — Фредамбер.

И, окончательно растерявшись, Фредамбер задал второй вопрос, еще глупее первого:

— А… откуда вы знаете, что я… Фредамбер?

— Или! — пренебрежительно скривился Мишка Япончик. — Или я, как интеллигентный человек, не обязан знать всех тузов, власть имущих? Или это не ваша старая бабушка, дай ей бог прожить сто двадцать лет, живет по Базарной, девять, ход с улицы?

Вслед за этим наступило молчание.

Мишка Япончик, атаман одесских бандитов, добросовестно выполнял сейчас роль коридорного, который лежал в эту минуту опутанный веревками, как колбаса, с кляпом во рту, внизу, в чуланчике. Он сметал салфеткой крошки со стола. Полковник Фредамбер — начальник штаба оккупационной армии, внук старой бабушки с Базарной, девять, ход с улицы — осоловело глядел на стоявшего перед ним кудрявого детину и никак не мог выжать из своей головы хоть сколько-нибудь оригинальную мысль.

— Чего же вы от меня хотите, мосье Мишка Япончик? — наконец, выдавил он из себя.

— Спрашиваешь! — Мишка Япончик недоуменно пожал плечами, вопрос Фредамбера удивил его до крайности. — Лампопо!

— Комман? [42] — не понял Фредамбер.

— Что ты представляешься! Чего ты ломаешься! Или ты русского языка не понимаешь? — возмутился Мишка Япончик. — Тоже мне Пуанкаре! Лампопо, иначе — пополам!

— Что… пополам? — заикаясь, пролепетал Фредамбер.

— Ой, морока мне с тобою! — рассердился Мишка Япончик. Мильоны пополам! Этот самостийник дал тебе сейчас пять лимонов. Так чтоб тебе не было кисло, я тебе помогу их скушать. Три пропали: этот самостийник загнал их аж в Париж. Твое счастье, если, конечно, ты выберешься отсюда живой. Но два можно разменять завтра утром в конторе «Лионского кредита». Очень кстати, что они на двух бумажках. Мы их совсем даже просто поделим: один тебе и один мне.

Это была не дешевая цена: миллион рублей только за то, что твоя бабка не успела вовремя умереть!

У Фредамбера затряслись губы.

— Послушайте! — взмолился он. — Имейте совесть!

— Зачем? — искренне удивился Мишка Япончик.

— Ну, когда между деловыми людьми… — начал Фредамбер, — заключается соглашение, так все-таки…

— У меня сейчас соглашение с тобой, — парировал Мишка Япончик и резонно добавил: — На что мне совесть, если у тебя ее нет?

Фредамбер вознегодовал. Он уже немного пришел в себя, и опасность потерять целый миллион вернула ему способность кое-как владеть собой.