Для нас, конечно, не было открытием, что при обучении войск необходимо избегать упрощенчества, условностей, шаблона, что занятия следует всемерно приближать к боевой действительности, развивать у командиров и красноармейцев выдержку, выносливость, способность переносить все трудности походно–боевой жизни. Мы, исходя из местных условий, старались делать это и раньше. Но на совещании вопрос был поставлен гораздо шире.

Излагая требования Центрального Комитета партии, руководящие товарищи из Наркомата обороны в своих выступлениях говорили о необходимости как можно быстрее отказаться от тех установок и положений, которые давали неправильное представление бойцам и командирам о современной войне, ориентировали их на легкую победу над слабым противником. Призывали нас решительно перестроить всю систему боевой подготовки: изо дня в день приучать войска к действиям в сложных условиях; поддерживать постоянную боевую готовность; тактические занятия проводить в любую погоду, днем и ночью. Особое внимание обращалось на выучку и закалку каждого красноармейца, отделения, взвода, роты, батальона, полка. Общевойсковым командирам предлагалось изучить возможности и боевые свойства других родов войск, умело ставить задачи, организовывать и поддерживать взаимодействие во всех видах боя.

Короче говоря, в боевой и политической подготовке войск предстояло многое пересмотреть, обновить, перестроить в соответствии с новыми требованиями. Тут было над чем поломать голову.

В перерывах между заседаниями командующие округами и руководящие политработники обменивались между собой мнениями. Много велось разговоров о недоукомплектованности войск новой боевой техникой, о серьезных недостатках в работе тыловых учреждений Вооруженных Сил, о слабой подготовленности некоторой части высшего командного состава и штабов к вождению войск и управлению ими в общевойсковом бою, о недостаточной обученности частей и подразделений пушечной артиллерии борьбе с танками противника, об отсутствии у ряда командиров соединений и частей творческой инициативы, решительности, об укоренившейся кое–где привычке по любому вопросу ждать указаний сверху.

Однако, пожалуй, больше всего участников совещания волновал вопрос — посмеет ли Германия напасть на Советский Союз и когда этого следует ожидать?

— Как развернутся события, трудно угадать, — рассуждали мы. — Но видно, что фашисты торопятся. Всячески стараются прощупать наши силы.

Все с нетерпением ждали приема у Сталина. О возможности такого приема говорили с первого дня совещания. «В Кремле–то уж, наверное, знают, как обстоит дело. Непременно скажут, к чему нужно готовиться в ближайшие месяцы», — думали мы.

31 декабря, закрывая совещание, маршал С. К. Тимошенко объявил, что вечером мы будем приняты в Кремле.

Точно в установленное время все собрались в одном из кремлевских залов заседаний. Ждать пришлось всего несколько минут. Сталин поздравил нас с наступающим Новым годом и успешным окончанием совещания. Затем с небольшой, составленной из общих фраз речью выступил К. Е. Ворошилов.

Того, чего мы ожидали, не случилось. Ни Сталин, ни Ворошилов ни слова не сказали о реальной возможности развязывания в ближайшее время фашистской Германией войны против Советского Союза.

«Видно, пока не время говорить об этом», — думали мы, направляясь после приема в Центральный Дом Красной Армии на новогодний праздник.

В Новосибирск я вернулся с какой–то неосознанной тревогой на душе. Рассказал руководящему составу штаба об основных задачах, которые были поставлены перед войсками на Всеармейском совещании. При этом особый упор сделал на необходимости решительно бороться с условностями и послаблениями в обучении войск. А сам все время думал: «Как избежишь условностей, если в округе очень мало танков? Всем надоело обозначать их флажками. Не до нас пока, видимо. В первую очередь боевая техника идет туда, где она всего нужнее — в приграничные округа».

Острый недостаток ощущался в войсках округа и в артиллерии, особенно зенитной и противотанковой. Мало было самолетов. И все же мы старались прилагать максимум усилий к тому, чтобы готовить войска в соответствии с требованиями времени. В дивизиях почти непрерывно шли полевые занятия и учения. Никогда, пожалуй, прежде не уделялось в округе так много внимания полевой выучке личного состава и штабов, как в тревожные предвоенные месяцы.

В Сибирском военном округе на 22 июня 1941 года были назначены окружные маневры. Я вместе со штабом находился в двухстах километрах восточнее Новосибирска, на опушке густого леса. Три дивизии сосредоточивались в исходных районах. Еще одна готовилась к переброске в район учений на транспортных самолетах. Ее личному составу предстояло высадиться в тылу «синих». Такой массовый воздушный десант в тот период в нашем округе был новшеством.

Отданы последние распоряжения. До начала действий оставалось не более двух часов. Некоторые штабные командиры удобно устроились под развесистыми кронами деревьев, готовые в любую минуту приступить к исполнению своих обязанностей. Тут не ощущалось такой жары, как в поле. Где–то вдали слышалось урчание авиационных моторов. Лес хранил величавый покой.

И вдруг что–то случилось. Примерно часов в семь вечера по местному времени из соседней деревни к нам в лес прибежал обычно неторопливый и степенный комендант штаба Передков. Запыхавшийся, возбужденный, он еще издали выпалил:

— Война!.. Фашисты напали на Советский Союз. Бомбят наши города…

Отдав распоряжение всем частям и штабам немедленно вернуться на зимние квартиры, мы уже через полчаса мчались в Новосибирск. Никогда дорога не казалась такой плохой, как теперь. Любое, даже минутное замедление движения выводило из равновесия. Нужно было как можно быстрее попасть в штаб округа.