– Значит, вот чем вы занимались под вагоном? Разве вам не известно, что в поездах, следующих через штат Канзас, закон запрещает употреблять спиртное?

– А уж травить людей тем более, – огрызнулся я. – Кто-то добавил в эту бутылку яду.

Взяв бутылку, кондуктор рассматривал ее, вертя в руках. Его изрезанные темными прожилками ладони походили на схему железных дорог.

– Откуда бутылка? – поинтересовался береговой патрульный, небрежно добавив положенное «сэр».

Райт снова принялся давать объяснения:

– Рядовой Хэтчер, человек, который лежит на полу, купил ее в Канзас-Сити. Жидкость содержит эфир.

– Смотрите, – неожиданно сказал кондуктор, – вот как сюда попал эфир.

Перевернув бутылку кверху донышком, он ткнул в него выцветшим ногтем указательного пальца правой руки. В центре стеклянного круга едва виднелась крохотная дырочка.

– Так делали и раньше, – объяснил старик, – особенно во время сухого закона. В моем штате такое считалось предумышленным убийством.

– Что вы там увидели? – удивился майор Райт.

– Тот, кто продал бутылку, просверлил дырочку в донышке и заменил хорошее виски смертоносной жидкостью, а отверстие заделал жидким стеклом.

– Я тоже вижу это не первый раз, – с охотой подтвердил молоденький патрульный. – Содержимое бутылки можно заменить, не сбивая сургуча и не вытаскивая пробки. Легкий способ сделать деньги. Если тебе плевать на тех, кто лакает дешевую дрянь.

– Убийство – легкий способ сделать деньги, – важно согласился кондуктор. – А это предумышленное убийство. Торговец, продающий отравленные спиртные напитки, отвечает за последствия перед законом. Я думаю, в Миссури закон тот же, что и у меня на родине. Только отыскать магазин, где продали эту бутылку, задача не из легких.

Моя уверенность, что яд в бутылку добавил кто-то из пассажиров поезда, рассеивалась как дым. Мне стоило большого труда собраться с мыслями.

– Выходит, бурбон не могли превратить в отраву в поезде?

– Скорее всего нет, – ответил патрульный. – В поезде нет приспособлений для плавки стекла. Это все потому, что спиртного не хватает. Подпольные дельцы знают, что ребята выпьют любую дрянь, если ничего нет, вот и пользуются. От недоброкачественного спиртного бед у нас больше, чем от всего остального вместе взятого.

– Черт побери! – возмутился я. – Выходит, я сам себя бросил под поезд!

Майор Райт хотел по-отечески потрепать меня по плечу, но не сумел дотянуться.

– Вы ведь не помните, что с вами было. Вам могло показаться, что там будет удобно прилечь, – убеждал он меня.

Свет слепил мои воспаленные глаза, веки набрякли. Горло драло, будто кто-то прошелся по нему напильником.

– Третья смерть, – сказал я, – а всем вокруг плевать. Может, люди устали от стольких смертей?

У кондуктора и патрульного были свои заботы. Они обсуждали, как снять тело Хэтчера с поезда.

– Слушайте, – обратился ко мне майор, – я люблю свою работу, но на сегодня с меня хватит и одного мертвеца. Умоляю, ложитесь спать. В конце концов, приказываю, как врач и старший по званию!

– Хорошо, – согласился я. – Отложим разговор на завтра.

– Спокойной ночи. Приятных снов.

Выходя, я услышал, как он говорит кондуктору, что закроет Хэтчеру глаза, потому что склера на глазных яблоках, высыхая, коричневеет.

К моей верхней полке была приставлена лесенка. Карабкаясь вверх на трясущихся ногах, я заметил, что внизу у Мери еще горит свет.

– Сэм? – В просвете между зелеными шторками показалась сперва ее рука, а затем лицо. Перед сном Мери умылась, заколола светлые волосы на макушке и выглядела сейчас наивной и очень юной, – прямо-таки выглядывающая из-за зеленеющих веток нимфа.

– Спокойной ночи, – сказал я.

– Сэм, что у тебя с лицом? Что случилось?

– Говори тише. Всех перебудим.

– Не буду я говорить тихо. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что случилось. У тебя царапина на лбу, и ты весь в грязи. Ты подрался?

– Нет. Все расскажу утром.

– Говори сейчас. – Дотянувшись до моего плеча, Мери легонько сжала его.

Растерянность и тревога на ее лице были до того подкупающими, что я чуть не рассмеялся.

– Ну, раз ты настаиваешь. Подвинься.

Присев на край ее полки, тихим, делавшимся все более хриплым голосом я рассказал ей обо всем, что случилось.

– Ты мог умереть, – повторяла она.

– Но умер Хэтчер, – сказал я. – Не могу поверить, что это несчастный случай. Возможно, отравленная бутылка предназначалась мне.