Но некому было приказать расклеить объявление по улицам.

Хабалов отправил воинский отряд против восставших волынцев. Время шло, а об отряде не было никаких известий.

— Неужели, — спрашивали министры Хабалова, — отряд разбит… Но ведь кто-нибудь должен был уцелеть и вернуться.

Хабалов молчал. Он сам не мог понять: целый воинский отряд пропал, точно провалился.

Наконец Хабалов узнал: посланный им отряд дошел до Литейного проспекта. На Литейном солдаты вместо того, чтобы стрелять в революционеров, смешались с народом.

Вдруг кто-то крикнул:

— Толпа идет к дворцу!

Все бросились тушить электричество, чтобы толпа не стала стрелять по освещенным окнам.

Так сидели министры несколько минут в темноте и тишине, не переговариваясь. Наконец вошел один из служащих и сказал:

— Ложная тревога: перед дворцом нет народа.

Когда опять зажгли электричество, все увидели, что один из министров вылез из-под стола. Но над ним никто не смеялся: все были сами перепуганы. Тогда совет министров послал царю телеграмму с просьбой об отставке.

Ночью министры разошлись по домам. Это было последнее заседание Совета министров. А Хабалов перешел в адмиралтейство. С ним были пулеметы и немного солдат.

Утром царь получил телеграмму от Родзянки: «Положение ухудшается. Надо принять немедленные меры, ибо завтра уже будет поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и царской семьи».

Но царь не поверил этой телеграмме.

Днем пришла телеграмма от Совета министров: просьба об отставке. Царь передал ответ: он запрещает министрам покидать посты и пошлет в Петроград генерала с войсками.

Генерал Алексеев лежал у себя в комнате; он был болен, его сильно лихорадило. Но когда он прочел ответ царя, присланный ему для передачи в Петроград, он пошел к царю.

— Ваше величество, надо уступить, — сказал он.

— Нельзя уступать, — сказал царь. — Я уже решил и не изменю своего решения.

За обедом рядом с царем сидел коренастый бородатый старик — генерал Иванов.

Царь сказал:

— В Петрограде бунтуют запасные и фабричные.

— Когда в Харбине были беспорядки, я пошел с двумя полками и усмирил бунтовщиков без единого выстрела, — сказал Иванов.

— Поезжайте в Петроград, — сказал царь. — Я поручаю вам прекратить беспорядки.

Генерал Иванов вышел и сказал своему адъютанту:

— Мы едем усмирять Петроград. Закупите здесь побольше окороков и крупчатки, привезем родным в подарок.

В распоряжение Иванова дали два кавалерийских и два пехотных полка, георгиевский батальон и пулеметную команду Кольта.

А царь решил поехать в Царское Село повидаться с семьей.

«Выехали сегодня утром в пять. Мыслями всегда вместе. Великолепная погода. Надеюсь, чувствуете себя хорошо и спокойно. Много войск послано с фронта».

Такую телеграмму послал царь с поезда царице.

Царский поезд вышел из Могилева ночью. Он состоял из семи вагонов. Поезд шел прямым путем к Петрограду.

Сначала ехали спокойно. На станциях поезд встречали чиновники и полиция.

Царская свита ни о чем не беспокоилась.

— Триста лет Россией правили Романовы, — говорили придворные, — неужели их свергнут в три дня? А полиция на что, жандармы, казаки, гвардейские полки!

Но на одной из станций к паровозу подошел железнодорожник и сказал:

— Дальше ехать нельзя.

Дальше станции были заняты войсками, перешедшими на сторону революции. Тогда паровоз перевели на другой конец поезда, и поезд двинулся назад к Бологому: царь решил проехать окружным путем, через станцию Бологое. Но и там его не пропустили: железнодорожники прислали сказать, что мост впереди испорчен. На самом деле мост был в исправности, но дальше стояли уже революционные войска.

— Ваше величество, — сказал один из придворных, — в Царское Село не пробраться, куда прикажете ехать?

— Все равно, — ответил царь. — Поедем туда, где есть прямой телеграфный провод, — в Псков.

Повернули и поехали в Псков.

Восставшие солдаты и рабочие взяли арсенал.

Сорок тысяч винтовок расхватали по рукам. Подняли другие полки. Раскрыли тюрьмы. Подожгли Окружный и Охранное отделение. Останавливали и проверяли автомобили и разоружали офицеров.

Все улицы, ведущие к Таврическому, полны народом.