Шрифт:
Тем не менее, начало польской политики в Белоруссии казалось белорусским национальным деятелям обнадеживающим. У них создалось впечатление, что Польша готова поддержать их стремление к восстановлению независимой Белоруссии, союзной Польше.
Визит Пилсудского в Минск и надежды на перемены
Кульминацией этих ожиданий стал приезд главы Польского государства. 18–19 сентября 1919 года Пилсудский находился в Минске, где участвовал в торжествах по случаю взятия города польскими войсками. Пилсудский считал Минск «сердцем Белоруссии».
Минский магистрат подготовился к встрече начальника Польского государства и верховного главнокомандующего Войска Польского, составил программу его пребывания в Минске. Подготовились и деятели белорусского национального движения, представители других групп населения. Русскоязычная газета «Минский курьер» сообщила 18 сентября:
«Минск с самого утра приобрел праздничный вид: все здания украшены флагами, зеленью, транспарантами. Везде видны портреты Начальника государства»{100}.
Газета «Звон» высказала ожидания деятелей белорусского национального движения:
«Для нас, белорусов, приезд в Менск создателя польского войска и независимой Польши имеет особое, историческое значение… Польша имела великих людей. Они провозгласили в темной неволе свой лозунг «За нашу и вашу свободу», шли за нее на смерть. Мы хорошо знаем, что и Костюшку, и Мицкевича, и повстанцев… дала Польше белорусская земля. На белорусской земле вырос и Пилсудский… Пилсудский должен помочь нам, приняв программу белорусской государственности».
Кстати, Пилсудский хорошо знал беларуский язык. При одном из арестов в молодости он заявил, что по национальности — белорус. Но поскольку он происходил из шляхты, то обычно пользовался польским языком и примкнул к польскому социалистическому движению.
Пилсудский приехал в Минск своим поездом вечером 18 сентября. Поезд прибыл на Виленский вокзал (ныне это станция Минск-Пассажирская). Его встречали толпы народа на привокзальной площади и соседних улицах. На вокзале почетный караул составили офицеры и солдаты 4-й Познаньской дивизии. После воинских почестей главнокомандующему и исполнения польского национального гимна Пилсудский выслушал рапорты командира почетного караула, заместителя старосты Минского округа А. Еленского и бургомистра М. В. Довнар-Запольского. Затем он поехал в автомобиле по главной улице города Захарьевской (бывшей Советской) в отведенную ему резиденцию. Эту улицу польские власти успели переименовать в улицу Адама Мицкевича. [30]
30
В 1941–44 гг. при немцах она называлась Адольф Гитлер-штрассе, после войны — проспект имени Сталина, с осени 1961 — Ленинский проспект, с осени 1991 — проспект Скорины, ныне — проспект Независимости.
На тротуарах стояла толпа, оцепленная солдатами 2-й дивизии легионов. Возле резиденции Пилсудского у Шляхетского дома (Дом дворянского собрания на углу Петропавловской и Подгорной улиц, ныне улицы Энгельса и Маркса), напротив здания городского театра, его снова встретил почетный караул из «легионеров».
Газета «Минский курьер» на следующий день сообщала, что «празднично настроенная толпа не расходилась до самого позднего вечера». Действительно, минчане не привыкли к подобным зрелищам. При большевиках на торжествах народу было гораздо меньше, да и то только свои — «трудовые элементы». Возле Шляхетского дома делегация минчан встретила Пилсудского хлебом и солью, а графиня Фабиана Чапская вручила ему букет цветов национальных польских красок — белых и красных.
За время пребывания в Минске Пилсудский провел короткие встречи с делегациями общественности, представлявшими польское, белорусское и еврейское население. Отсутствовали только представители его русской части.
Сразу же после прибытия в свою резиденцию Пилсудский вышел в зал и в присутствии Генерального комиссара Восточных земель Ежи Осмоловского и комиссара Минского округа Владислава Рачкевича по очереди подходил к делегациям, к отдельным людям, и вел с ними краткие беседы. Первой Пилсудского приветствовала делегация Временного Белорусского Национального комитета, председатель которого социал-демократ Александр Прушинский (А. Гарун) по-беларуски сказал:
«Пане Начальник Польского государства!
Минует уже шестая неделя, как мы, здешние жители этого города, славного сердца Белоруссии — Менска, живем спокойной жизнью.
Развеялся тот красный туман, который висел над нами эти долгие месяцы, не давая ни дышать, ни взглянуть на ясный свет спокойными глазами, развеялся призрак голодной смерти…
Вот же приветствуя Вас как Начальника этого героического войска и как человека много и своей силы, и доброй воли положившего в это дело, от имени наших белорусских делегаций, представляющих здесь белорусское население, высказываю горячую благодарность за освобождение Менска и Менщины от нового тяжкого нападения московского империализма, который на этот раз оделся в большевистские одежды…
Но, говоря словами вещего Бояна нашего, плачут еще матери в Витебске, стонут люди в Могилеве, молчит, ибо запрещен погребальный голос замшелых колоколен Смоленска, откуда каждый день приходят известия о новых и новых жертвах…
Еще хочу сказать Вам, пане комендант: мы верим, что вместе с вольным Менском, Вильней и седым Гродно вольными и счастливыми будут в вольной и независимой Белорусской Республике наши извечные крепости на рубежах Москвы — Витебск и Могилев, и старый Смоленск»{101}.
После этой прочувствованной речи завязалась беседа между белорусскими представителями и Пилсудским. «Пан комендант» обещал им помогать в текущих делах и советовал обращаться лично к нему, либо к его представителям в Минском округе и Комиссариате Восточных Земель. Но главного белорусы не услышали — слов о признании БНР как независимого государства. Пилсудский, правда, заявил о своем намерении провести свободные выборы на «крэсах».
Затем Пилсудского благодарили за освобождение Минска и Минского округа делегации от польского населения, от еврейской общины, от православного духовенства, от земства и другие. Представители русской национальной группы на прием не пришли. Эта часть населения и к польской, и к белорусской власти относилась одинаково враждебно.