Шрифт:
Ревкомы в кратчайшие сроки вводили советские порядки: конфисковывали помещичьи хозяйства и промышленные предприятия со всем их имуществом, разворачивали коммунистическую пропаганду, а главное, создавали чрезвычайные комиссии, тут же приступавшие к репрессиям против «враждебных и социально чуждых элементов», а заодно и в отношении «несознательных трудящихся». Так, 15 июля 1920 года, когда Красная Армия вошла в Слуцк, местный ревком объявил, что жители города и деревень должны отдать представителям рабоче-крестьянской власти все имеющееся у них оружие и военное имущество: мундиры, полевые кухни, повозки, даже велосипеды. Если кто-то не подчинится, он будет предан суду «по законам военного времени», то есть, его расстреляют или повесят.
Ревкомы обычно действовали несколько месяцев. Затем проводились выборы в советы трех уровней: городские и сельские, уездные, губернский.
Впрочем, эти выборы являлись фарсом. Во-первых, к участию в них допускались только партийно-советские работники, красноармейцы, рабочие, беднейшая часть ремесленников и крестьян. Во-вторых, на каждое депутатское место претендовал лишь один кандидат, какая-либо альтернатива ему не существовала. В-третьих, кандидатов не выдвигали избиратели, их подбирали партийные органы. В-четвертых, среди кандидатов всегда искусственно создавался перекос в пользу представительства рабочих. Именно такую систему псевдовыборов большевики цинично именовали «подлинно демократической»!
Вопрос о том, надо ли вновь создавать марионеточную Белорусскую советскую республику, особого значения для московского руководства не имел. Все равно эта территория полностью подчинялась ему, так как у власти здесь находилась та же политическая партия — РКП(б). Правда, существовали псевдонациональные коммунистические партии, своего рода филиалы РКП на местах, но они целиком и полностью подчинялись Центральному комитету в Москве. Кстати говоря, национальные компартии на территории бывшей Российской империи не были представлены в III-м Коммунистическом интернационале, созданном по инициативе Ленина и Зиновьева в марте 1919 года.
Поэтому ревкомы на территории Белоруссии создавались как органы власти РСФСР. Так, 25 мая 1920 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение:
«По занятии Минска, учредить Губернский ревком в Минске в составе председателя Червякова, члена Кнорина, второго члена, желательно еврея-коммуниста, поручить наметить Оргбюро или РВС Западного фронта совместно с бюро ЦК Литбел»{185}.
Как видим, речь о восстановлении советской Белоруссии в тот момент еще не шла.
Но 6 июля ЦК КП(б)ЛиБ, учитывая пожелания местных большевиков и их союзников (белорусских национал-коммунистов из БКО и белорусских эсэров), большинством голосов постановил:
«После изгнания польских интервентов из Минска издать декларацию, в которой объявить о неизменном признании самоопределения народов, в том числе и белорусского».
Однако тут же было добавлено, что в связи с нестабильной политической обстановкой признано в данный момент «несвоевременным разрешение вопроса о территории Советской Белоруссии»{186}.
Тогда же, за 5 дней до взятия Минска, ЦК ЛиБ утвердил состав губернского военно-революционного комитета. Председателем стал А. Г. Червяков, членами — И. А. Адамайтис, И. А. Адамович, А. И. Вайнштейн (от ЦК еврейской партии Бунд), А. Х. Гетнер, И. Л. Гридюшко, В. М. Игнатовский (от ЦК БКО), Е. Г. Трофимов (от ЦК БПС-Р) и несколько других человек.
11 июля, в день вступления в Минск войск Красной Армии, Губвоенревком объявил о переходе к нему всей власти на территории Минской губернии. Своим решением от 16 июля он создал Минский, Бобруйский, Борисовский, Игуменский, Несвижский, Новогрудский, Слонимский, Слуцкий уездные ревкомы. А они путем назначения создавали в волостях волостные ревкомы.
Что касается большевистских парторганизаций, действовавших в подполье во время польской оккупации, то ЦК КП ЛиБ немедленно взял их под свой контроль. Он назначил в каждый уезд, освобожденный от поляков, специальные партийные «тройки», которые занялись регистрацией и проверкой членов большевистской партии в уездах, а также «подбором и расстановкой» кадров для аппарата местной власти.
Губвоенревком вел работу по созданию в уездах и городах губернии своих органов — местных ревкомов, военкоматов (для мобилизации мужчин на фронт), «чрезвычаек» и милиции, а также занимался продразверсткой на селе. Для комплектования этого карательно-реквизиционного аппарата «надежными товарищами» в Белоруссию срочно направили партийно-советских работников из Москвы и других городов РСФСР, большевиков из воинских частей Западного фронта{187}.
Ревкомы в городах и уездах Минской губернии производили мобилизацию в Красную Армию. Только в одном Слуцком уезде военный комиссариат мобилизовал с 13 по 20 августа 1920 года около трех тысяч человек. Кроме того, ревкомы «заготавливали» для армии зерно, картофель и сено. Эти продукты они бесплатно брали (отбирали) у крестьян.
Поскольку Совнарком РСФСР официально считал Белоруссию частью России, постольку государственным языком здесь стал русский язык, а названия улиц и все вывески в городах должны были быть исключительно на русском языке. При этом улицам были возвращены русские и революционные названия. Так, в Минске главная улица города до конца 1918 года называлась Захарьевской. В январе — июле 1919 года она была Советской, с августа 1919 по 11 июля 1920 — улицей Адама Мицкевича. После изгнания польских войск снова стала Советской. [43]
43
В 1941–42 гг. это была Гауптштрассе, в 1942–44 Адольф Гитлер-штрассе. С июля 1944 вновь Советская, с 1946 до октября 1961 проспект Сталина, затем 30 лет она была Ленинским проспектом, потом стала проспектом Франциска Скорины, далее — проспектом Независимости. — Прим. Ред.