— Я и так смотрю на все в целом. И вижу, как я захожу в бар или клуб, вынимаю свои товары и пытаюсь вытянуть у хозяина деньги. Это розничная продажа. Это унижает меня в чужих глазах. Разве я не говорил тебе, что я на три четверти европеец?

Я вздохнул. Последние семь лет он говорил мне об этом чуть ли не каждый день.

— А ты никогда не думал о том, кто занимается в Европе розничной торговлей?

— Американцы, — пожал плечами Жак.

Я потер лоб. Голова болела.

— Забудь о торговле. Ты не будешь торговцем. Ты будешь Специалистом по размещению данных. И когда ты начнешь, то продвинешься до Инженера по коррекции информации. С соответственным повышением процента комиссионных.

Жак злобно посмотрел на меня.

— Ты меня не обманешь, Марид, — сказал он.

— Так вот в чем дело! Мне не надо обманывать тебя. Сейчас у меня хватит власти на то, чтобы выкрутить тебе руки, и ты еще будешь доволен тем, что помогаешь мне.

Жак издал короткий невеселый смешок:

— Мне рук не выкрутишь, о шейх. Ты все та же уличная шпана, как и все остальные.

Я пожал плечами:

— Может, это и правда, друг мой христианин, но я уличная шпана, под началом у которой Хабиб и Лябиб.

— Кто они такие?

— Говорящие Булыжники, — спокойно ответил я. Я увидел, как у него отхлынула кровь от лица. Все в Будайине знали огромных телохранителей Папы, но я был одним из немногих избранных, кто знал их по именам. Конечно, я до сих пор не знал, кто из них кто, но это было все равно, потому что они всегда ходили вместе.

Жак плюнул мне под ноги.

— Верно говорят о коррупции, — резко сказал он.

— Ошибаешься, Жак, — спокойно сказал я. — Я не стал бы угрожать никому из своих друзей. Такая власть мне не нужна. Я просто рассчитываю на то, что ты ответишь мне услугой на услугу. Разве я не закрыл для тебя чек Фуада? Разве ты не согласился помочь мне?

Он поморщился.

— Ну да, это дело чести, хорошо, я, конечно, буду рад вернуть тебе долг.

Я похлопал его по спине.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

— Когда угодно, Марид.

Однако одного взгляда на его физиономию было достаточно, чтобы понять, что желудок у него до сих пор не в порядке.

Мы приехали в клуб Френчи, что был кварталом выше моего. Френчи был огромным, коренастым парнем, у которого был такой вид, словно он катал бочки в каком-нибудь солнечном французском порту.

— Как поживаешь, Марид? — крикнула Дейлия, барменша.

— Прекрасно, Дейлия. Френчи здесь?

— Вернулся. Пойду приведу его. — Она бросила свое полотенце и исчезла за дверью, в офисе. Посетителей было немного, но пока еще рано.

— Хочешь, поставлю тебе выпить? — спросил я Жака, пока мы ждали.

— Господь не одобряет хмельного, — сказал он. — Уж тебе ли этого не знать.

— Я знаю, — сказал я. — Я знаю, чего не одобряет Господь. Но лично мне он никогда этого не говорил.

— Да? А что такое, по-твоему, блевота? А отключка сознания? А когда тебе дают по морде из-за того, что ты напился и сказал что-то не то и не тому человеку? И не надо богохульствовать.

Я не мог воспринимать его серьезно.

— Я видел, что и ты пьешь.

Жак энергично закивал.

— Да, друг мой, но затем я и хожу к исповеди. Покаюсь, и снова все в порядке.

От дальнейших религиозных разглагольствований меня спас Френчи, который появился в самый критический момент.

— В чем дело? — спросил он, подвигая табурет и усаживаясь справа от меня.

— Френчи, — сказал я, — рад тебя видеть. Я счастлив, что меня до сих пор принимают в твоем клубе, но, честное слово, у меня нет времени сидеть тут и болтать.

— Ты хочешь что-то продать мне, нораф, — сказал он своим хриплым голосом. — Подожди минутку. Я в трезвом виде мошенничать не умею.

— Я-то думал, что ты бросил пить, — сказал я. — Из-за своего желудка.

— Да я начал снова, — сказал Френчи. Он махнул своей барменше, и Дейлия принесла ему закупоренную бутылку «Джонни Уокера». Первый раз я видел, как этот напиток пили греческие торговые моряки в клубе Джо-Мамы и еще в двух филиппинских барах на Улице. Френчи отвинтил пробку и налил себе полстакана. — Даю тебе шанс, — сказал он, заглатывая виски одним духом и наливая себе еще.

— Мне джин с бингарой, — сказал я барменше.

— Лаймового сока выжать? — спросила Дейлия.

Я улыбнулся:

— Все-то ты помнишь.

Она надменно пожала плечами.

— Чтобы я да забыла, — пробормотала она. — А что тебе, Жак?

— У тебя есть эквадорское пиво? Я бы выпил кружечку.

Дейлия кивнула и принесла Жаку его выпивку. Френчи влил в себя второй стакан виски и рыгнул.

— Eh bieп [Ладно (фр.)], Марид, — сказал он, почесывая свою густую бороду, — так что у тебя в чемоданчике?