— Не надо так убиваться, прошу вас! — сказала миссис Фелтин.

— Я не в силах передать вам, как мне сейчас тяжело!

— Как я хотела бы облегчить ваше горе, — сказала миссис Фелтин. Она вдруг задумалась. — Ну да! Конечно… — Пробормотав это, она снова обернулась к нему: — Послушайте-ка, я могу отобрать другого щенка Бесси у моего брата — его жена, как ни странно, не выносит животных в доме… И я отдам этого щенка вам! Нет, нет, все устроится великолепно, и не надо меня благодарить! Я с первого взгляда угадала в вас родственную душу, поняла, что вы любите собачек…

СОЧИНИТЕЛЬ КАЛИПСО

Перевод с английского В. Рамзеса

Трудные времена настали на Тринидаде, и Лезвие никак не может найти работы. Куда бы он ни обращался — везде отказ. Работа сейчас на вес золота, и вот уже шесть месяцев Лезвие околачивается без дела.

Он задолжал в китайской закусочной около пяти долларов, и, когда он просит сандвич и лимонад, китаец говорит, что ничего не даст в кредит, пока Лезвие не расплатится за предыдущее. У китайца все записано в тетрадочке, которую он держит под прилавком.

— Вот подожди, начнется сезон калипсо, — говорит ему Лезвие. — Соберу я урожай. Помнишь, в прошлом году, сколько денег у меня было?

Китаец отлично помнит прошлый год, но остается неумолим, и Лезвие, голодный, в грязных отрепьях, близок к отчаянию — ведь до сезона калипсо еще четыре месяца.

В довершение всего каждый день идут ливни, а в ботинках у него огромные дыры, точно эти ботинки смеются над ним.

Ничего не остается, как стянуть пару башмаков у сапожника на Парк-стрит. Это его первая в жизни кража, и он долго-долго не решается. Он стоит на тротуаре рядом с будочкой сапожника и думает: «О господи, на прилавке полно ботинок, на земле вон их сколько валяется, старых, новых, одни нуждаются в набойках, другие — в новых подметках».

Есть тут и точно такая же пара, как на нем.

На высоком прилавке стоит надтреснутый горшок с горячим крахмалом. Этот крахмал похож на кашу. Лезвие так голоден, что готов его слопать.

Сам сапожник возится в будке, а прохожие попрятались от дождя кто куда. Кажется, чего проще — скинуть свои башмаки и влезть в чужие. Ведь и размер подходящий!

Лезвие вспомнил, каким франтом ходил он в прошлом году: двухцветные мокасины, габардиновый костюм, яркий галстук. Теперь остается только вздыхать по тем золотым денечкам. Вернутся ли они когда-нибудь?

Ему кажется, что воровать нетрудно. Хозяева часто оставляют лавки и товары и отлучаются куда-то, вот как этот сапожник. Надо только спокойно поменять башмаки и не спеша шагать дальше.

Словом, ничего не стоит стать вором. Дела идут из рук вон плохо, работы нет. Ходишь, ходишь вдоль лавок, ненароком что-нибудь и утащишь: апельсин, или буханку хлеба, или еще что-нибудь.

Вот как эти башмаки. Лезвие торжествует победу. Насвистывая, идет он по дороге, и все-таки сердце сжимает, будто клещами, страх.

Теперь бы еще поесть!

И тут же, на Квин-стрит, перед входом в китайский ресторан его осеняет идея: украл же он башмаки, и все сошло с рук. Лиха беда начало!

Отгадайте, что он задумал! Он задумал войти в китайский ресторан, заказать хороший обед, а потом улизнуть, не расплатившись. Легче легкого! Странно, что ему это раньше в голову не приходило.

Подходит официантка с карандашом за ухом, подает меню. Она ждет. Вид у нее сонный, а тело гибкое, будто медная проволока. Наверное, в ресторане работает сверхурочно. А что делать? На те крохи, что ей платит китаец, не проживешь.

Он ловит себя на том, что думает о женщинах, а в его положении не до них. «Займись-ка лучше меню!»

Решил заказать всего понемногу: рис, рубленая курятина, жареная свинина, суп из ласточкиных гнезд, куриный бульон и салат из помидоров с луком.

И снова вспомнился ему прошлогодний сезон калипсо, когда дела шли на славу. В те времена он обедал каждый день в первоклассном китайском ресторане на Винсент-стрит. Вот забавно: то у тебя еды сколько хочешь — ешь до отвала, а в другой раз и сухой корочки не сыщешь.

Если бы можно было наедаться впрок! Поел разок, и целую неделю, а то и месяц сыт… Видит бог — если у него снова появятся деньжата, он внесет большую сумму хозяину ресторана и потом уж будет есть там, когда пожелает.

Официантка проявляет нетерпение.

— Что-то вы долго выбираете, — говорит она, — словно в первый раз в ресторане.

Лезвие думает о том, что, когда у него водились деньжата, официантки не смели с ним так разговаривать. Они роем носились вокруг него, а однажды посетители пронюхали, что сам Лезвие — знаменитый сочинитель калипсо — находится тут, и упросили его что-нибудь спеть. Что он тогда спел им? Ах да — «Дом и холостяк».