Мне приснилось, что я нахожусь на берегу моря, и солнце весело играет на воде. Оно светило мне в глаза и я отворачивался. Наконец, мне это надоело, я заерзал на стуле, открыл глаза. Голова у меня отчаянно гудела.

Я взглянул на бледно-зеленые стены комнаты, на серо-зеленый ковер. В комнате было тихо, и я не рисковал шевелиться, чтобы не разбудить боль, дремавшую где-то в моем теле.

Дверь была открыта!!!

Я помнил, что выключил свет — ничего больше. Кто-то включил его, кто-то открыл дверь. Я пробрался сюда, как убийца и кто-то нашел меня спящим, когда силы покинули меня после стольких испытаний.

Я осторожно выпрямился в кресле и тут же понял, что в комнате я не один.

Я повернул голову и увидел перед собой человека, который спокойно сидел в кресле слева от меня, вытянув ноги перед собой и слегка сжав подлокотники кресла из красного дерева, обитого черной кожей. Он улыбался, немного наклонившись вперед. Мне показалось, что я смотрю в зеркало.

Я не шевелился. Я уставился на него.

Его лицо было более худым, чем мое, и более морщинистым. Кожа лица у него была загоревшей и волосы пожелтели под африканским солнцем. Но все-таки я смотрел на себя. Не на близнеца, не на двойника, не на прекрасного актера — это был я сам, сидевший в кресле и смотревший на себя самого.

— Вы крепко спали, — сказал он. Мне показалось, что я слышу магнитофонную запись своего собственного голоса, за исключением того, что этот голос говорил по-французски безупречно.

Я слегка пошевелил рукой. Мой пистолет все еще был при мне, и человек, которого я пришел убить, сидит всего в метрах трех от меня — одинокий и беззащитный. Но я пока не готов к тому, чтобы стрелять. Возможно, вообще не буду готов…

— Вы достаточно отдохнули, — продолжал мой двойник, — или же вы еще немного поспите, прежде чем вы поговорите со мной?

— Я отдохнул, — твердо сказал я.

— Я не знаю, как вы сюда попали, — сказал он, — но достаточно того, что вы здесь. Я не знаю, какой дар мне принесет этот оборот фортуны, но что может быть лучше, чем найти брата.

Я не знал, каким я ожидал встретить диктатора Байарда — мрачным негодяем, хитрым интриганом, мега маньяком с выпученными глазами. Но я не ожидал встретить во плоти образ самого себя, с добродушной улыбкой и поэтической манерой речи — человека, назвавшего меня братом.

Он посмотрел на меня с выражением крайнего интереса.

— Вы отлично говорите по-французски, но маленький английский акцент все же слышится, — усмехнулся он, — Или, возможно, американский? А? Простите мне мое любопытство. Лингвистика, акценты, все это мое хобби, а в вашем лице я заинтриговал вдвойне.

— Я — американец!

— Забавно. Я мог бы и сам родиться в Америке — но эту длинную скучную историю я расскажу вам как-нибудь в другой раз.

«В этом нет никакой необходимости, — подумал я, — когда я был мальчиком, мой отец часто рассказывал мне эту историю».

Он продолжал. Голос его был сильным, но дружелюбным.

— Мне сказали, когда я вернулся в Алжир десять дней назад, что здесь видели человека очень похожего на меня. В моем кабинете были найдены два трупа. Все это вызвало большой переполох и, как это часто бывает, — поползли искаженные слухи, но я был поражен разговорами о человеке, который похож на меня. Я хотел встретиться с ним и побеседовать, я столько времени здесь совершенно одинок. Эти толки распалили мое воображение. Конечно, я не знал, что привело этого человека сюда, — Байард развел руками. — Но когда я вошел в эту комнату и обнаружил, что вы здесь уснули, я сразу же понял, что вы пришли сюда только с дружбой.

Я был тронут, увидев, что вы пришли сюда по доброй воле, всецело вверив себя в мои руки.

Я ничего не мог сказать в ответ, да по правде говоря, и не пытался.

— Когда я зажег лампу и увидел ваше лицо, я сразу же понял, что здесь больше, чем поверхностное сходство.

Я увидел свое собственное лицо, не столь ожесточенное войной, как мое, не столь изборожденное морщинами. Но ясно ощущалось кровное родство, и я понял, что вы — мой брат!

Я облизал пересохшие губы, сглотнул слюну. Байард наклонился вперед, положил свою руку на мою, крепко сжал ее, посмотрел мне в глаза и со вздохом откинулся на спинку кресла.

— Простите меня, брат. Я часто в последнее время становлюсь вспыльчивым, красноречивым и даже напыщенным. От этой привычки очень тяжело отвыкнуть. Думаю, у нас будет в дальнейшем много времени, чтобы обсудить все планы на будущее. Лучше расскажите, пожалуйста, о себе. Я уверен, что у вас кровь Байардов.

— Да. Это моя фамилия.

— Вы, должно быть, очень сильно хотели прийти сюда, если вас это удалось сделать одному и без оружия. Никто прежде не переходил за стену без сопротивления и множества документов.