Дверь открылась сама.

Коридор был пуст, но это не смутило Альберта. Он прошел дальше, распахивая двери – на кухню, в общий зал, в исповедальню, в коридор. Всюду было прибрано, как перед праздниками. Ну, или когда надолго уезжают.

– Эй, Маркес! Эльза! Где вы все?!

Никто ему, конечно, не ответил. Мусор из всех уголков был выметен, все шкафы закрыты на ключ, а все важное вывезено. И куда все вдруг рванули?!

Минут десять поругав Йохана и Карела, подавших поганые примеры, Альберт вышел на улицу. Пока он бегал по пустым комнатам и пинал мебель, затянутую тканью, снова зарядил дождь. Да такой сильный, что было страшно ступить не улицу из-под навеса крыльца, не то что идти куда-то.

К моменту, когда Альберт добрался до дома, небо совсем затянуло беспросветными тучами, а ливень ни на йоту не успокоился, поэтому определить время даже примерно было сложно. Так или иначе, ему нужно было приготовить еду для Марты. И неважно, обед это или ужин. Наверное, она его все-таки не упрекнет.

Взлетев по лестнице, он крикнул: «Я дома, сейчас буду готовить!» – и на ходу стянул с себя мокрый насквозь свитер. Минут пять ему понадобилось, чтобы обойти свою комнату по периметру, найти для себя чистую кофту и натянуть свитер на спинку стула, чтобы не сел. Затем он спустился вниз и принялся за готовку.

– Досадно знать, Альберт, что ты приходишь в свой дом только для того, чтобы приготовить еду и прибраться, – вдруг вслух сказал он самому себе. – Вот бы тебе еще за это платили. А что? Лиа работала на Лиама, и все ее устраивало. Ну, до поры, до времени.

Марта спустилась незаметно, поэтому он увидел ее, сидящую за столом, только когда повернулся, чтобы поставить тарелки с запеканкой на стол.

– Если ты думаешь, что ты никому не нужен и все тебя бросили, это не так.

Она взяла вилку и нож, повозила ими по тарелке. Альберту показалась, что Марта не очень хорошо действует пальцами.

– Давай помогу.

Альберт вздохнул, сел напротив, пододвинул к себе материнскую тарелку и принялся нарезать запеканку. Марта задумчиво за ним наблюдала, переводя взгляд с сосредоточенного лица на нож с вилкой.

Говорить, в общем-то, было нечего. Марта слышала почти все, что тревожило Альберта, в остальном же знала не больше него. И меньше всего Альберту хотелось слышать о том, что всех нужно понять и простить. Понимать-то уже некого было. А те, кто остались в городе, вряд ли могли что-то объяснить.

Вот тебе и сердце города, мрачно подумал он, сосредоточенно пережевывая резиновую на вкус корочку запеканки. Но только когда не стало головы, не стало и города.

– Вот и все, – Марта подвела под его мыслями жирный итог: конец всему. – Спасибо.

– Что? – Альберт отвлекся от упаднических мыслей и удивленно посмотрел в ее опустевшую тарелку. – А. Пожалуйста. Я сейчас помою.

И принялся усиленно жевать свою порцию. Она была небольшая, но совершенно неподатливая.

– Недожарил, – мягко подсказала Марта сыну, тот согласно кивнул.

Влив в себя остывший чай и оставив Марту допивать свой, Альберт взял тарелки и присел над ведром, размазывая жидкую пену по тряпке. Марта тихо хлюпала чаем за его спиной и почему-то ужасно раздражала этим. Пить чай она могла долго и со вкусом. Терпко пахло молоком.

Допив и поднявшись с места, Марта поднялась и, потрепав сына по волосам, ушла наверх. С каждым днем она ходила все медленней, но тем охотней.

Поглядев на свое отражение в мутной воде, Альберт потер лоб и поднялся. Взял ведро, вышел с ним на задний двор, вылил все в компостную яму. Походил немного по двору, разминая ноги – он совершенно не знал, чем себя занять. Наконец Альберт перевернул ведро, поставил его посреди изрядно пожухлой травы и сел, спрятав руки в рукава кофты.

Хотя дождь закончился, землю кругом развезло, а воздух стал влажным и холодным, так что долго Альберт не высидел. Поднялся, потирая руки, и тут же привалился к стене.

Ему показалось, что земля под ногами пошла волнами, а затем и вовсе выгнулась дугой. Альберт отскочил от стены, потому что его вдруг запорошило побелкой. Он потер глаза от белых хлопьев и огляделся.

Кажется, все.

После десятка толчков земля и гора пришли в некоторое равновесие, Альберт поспешно вошел в дом, перешагнул через разбитую кружку, упавшую со стола, и поднялся к матери.

Марта сидела на кровати, укрытая одеялом, на нее небольшое землетрясение, кажется, не произвело особенного впечатления.

– Ты в порядке, Альберт? – она улыбнулась и расправила одеяло на коленях. – Это даже смешно было, не то что пятнадцать лет назад. Вот тогда трясло так трясло. Да ты и не помнишь, наверное?

– Не помню.

Альберт прислонился плечом к двери, глядя на улыбающуюся Марту. Ее совсем не напугало то, что повергло в ужас самого Альберта. Старшее поколение вообще было на удивление спокойным в отношении ко всему. Возможно, правда, сейчас стало жить куда проще, чем раньше. Только Альберта это ни капли не утешало. Ему казалось, что каких-то пару лет назад жизнь была совсем другая.