"У нас после крушения Советского Союза осталось много проблемных точек. Одна из них - это, безусловно, Приднестровье. И только сам приднестровский народ, и люди, живущие в Приднестровье, может определить свою судьбу. А международное сообщество, в том числе и Россия, будут к этому выбору относиться с уважением".

Ответил как настоящий президент. Кто-то может, ожидал, что он ответит немного по-другому, например:

"Все мы прекрасно понимаем, что так называемое международное сообщество состоит из сборища циничных, двуличных государств, проводящих грабительскую и хищническую политику в отношении более слабых стран. И с нашей стороны будет наивно полагать, что это сообщество когда-либо отнесется с уважением к какому-либо независимому от него, невыгодному ему выбору. Мы также понимаем, что конечной целью политики этого сообщества в отношении России и ее союзников всегда являлось разрушение государственности, раздроблении страны на множество мелких марионеточных банановых республик с последующим их ограблением и выкачкой ресурсов. Уже трижды за последний век, когда мы ожидали уважения от международного сообщества, наше государство оказывалось на краю пропасти, на грани полного уничтожения. Именно поэтому, со всей ответственностью я хочу заявить: На уважение так называемого международного сообщества клали мы большой прибор с мультипликатором! Что же касается Приднестровского народа - то мне хорошо известно, как он выразил свое отношение на проводимых референдумах о вступлении в состав Российской Федерации. И я могу сказать однозначно: несомненно, это мнение будет нами учтено, и, исходя из него, будет строиться приоритет в нашей политике по отношению к Приднестровью".

Но озвучит подобное не каждый президент. Может потому, как только это случится, западные партнеры, снимающие фильмы про коррумпированного кровавого тирана Михал Иваныча, захлебнутся собственной желчью в припадке праведного возмущения. А тогда политику не с кем проводить будет. А может и по другой причине, но пока так. А вообще в Приднестровье хорошо - два месяца зимы, полгода лета, и тихая провинциальная жизнь, как в Помпеях.

Ну да ладно. Перебравшись на старое, но немного новое место обитания, мне, как потенциальному защитнику Родины, пришлось сразу же встать на воинский учет. Надо сказать, что в местном военкомате всегда радовались тем, кто к ним приходил, особенно если вставать на учет. Радость эта носила весьма меркантильный характер - прибывших по какому-либо делу, сразу отправляли на военные сборы, за что местный военком получал премию. Собственно это событие и определило ход развития всего последующего. Отбыв на военных сборах три месяца и поучаствовав в проведении миротворческой операции со стороны ВС ПМР, я познакомился с одним российским прапорщиком. Человек этот сразу произвел на меня хорошее впечатление: заступая старшим на миротворческий блок-пост, он разругался с начшатаба батальона и недвусмысленно дал понять, что ему глубоко индифферентно, чем мы будем заниматься на посту, лишь бы не будоражили его покой. В свободное ото сна время, прапорщик занимался ремонтом различного вида электроники, начиная от ноутов, планшетов, телевизоров и прочих гаджетов, заканчивая тапиком (квадратный армейский телефон без циферблата и прочих метросексуальных примочек) и восстановлением связи между постами. Ремонтировать прапорщик любил и умел, поэтому занимался этим даже в отпуске, давая объявление в газете. В общем, подобные люди всегда вызывали у меня уважение, и к их мнению я обычно прислушивался. Прислушался я к его мнению и спустя год, когда случайно встретил в городе. Разговорившись о том да сем, он спросил:

– Чем занимаешься сейчас?

– Да ничем... Вот думаю работу подыскать интересную...

– Давай к нам, у нас интересно.

Тут прапорщик рассказал последние сплетни о недавнем происшествии на посту.

Случилось это утром, первого января. Личный состав, выходивший на смену, еще допивал свой кофе, как через пост пронесся пошарканный жигуленок. Пост находился прямо на мосту, поэтому только чудом водитель не влетел в бетонные блоки и никого не сбил. Особого внимания на него сразу никто не обратил. Через полчаса этот же водитель вновь промчался мимо, едва не зацепив постового. Ну, тут уже терпение постовых кончилось, и они стали поджидать лихача. Интуиция их не обманула, и скоро на горизонте в очередной раз замаячил бешеный жигуль. Кинув на дорогу спецсредство "ЕЖ", постовые с нетерпением стали ожидать встречи. Однако, водитель оказался из буйных, поэтому решил объехать препятствие прямо через постового. Данный маневр вынудил старшего поста применить спецсредство АКС-74. Вдогонку уезжающему жигулю выпустили короткую очередь по колесам. Одна из пуль отрекошетила от дороги, пробила гнилой кузов тарантаса, сиденье и попала водиле в живот. Это только в фильмах бывает, что из изрешеченной пулями машины, целый и невредимый выходит едва не испугавшийся герой. На самом деле немного по-другому. Благо, ранение оказалось не смертельным. За непохмелившимся бэятулом быстро приехала молдавская скорая помощь, и возила его по дорогам, пока он удачно не умер от потери крови. Да да, живой молдаванин для своих властей интереса не представлял, а вот благодаря его смерти появился отличный повод для организации протестов местных жителей и нагнетания истерии вокруг российского контингента. И никто уже не вникал, что невинно убиенный находившись в нетрезвом состоянии за рулем угнанной машины, чуть не покалечил миротворца. На пост приходилось заступать под неодобрительное улюлюканье и угрозы коренного народонаселения. Но, служба есть служба. Главное в этой непростой ситуации, как говорили отцы-командиры: "Если пост подожгут или еще чего - оружие не просношайте". Как выяснилось впоследствии, молдавские партнеры объявили стрелявшего в международный розыск по Интерполу, поэтому их российские коллеги спешно отправили военного на большую землю и спрятали в одной из бесчисленных воинских частей.

"В общем - то, что надо!" - подумал я, и поинтересовался:

– А меня к вам возьмут? Военника российского нет...

– Возьмут.
– хитро улыбнувшись сказал прапорщик.

Еще немного потрещав ни о чем, мы разошлись. Твердо решив попробовать себя в стези воина-миротворца, я напросился на собеседование к комбату. Подождав несколько часов на КПП, потом еще часок возле кабинета, я таки встретился с командиром 82 мотострелкового. Высокий, худощавый и лысоватый подполковник оценивающе посмотрел на меня и сказал отойти подальше. Затем у нас состоялся разговор, обстоятельный и по существу:

– В армию хочешь значит?

– Ну да.

– Чем до армии занимался?

– Аудитом.
– сказал я и подумал, что надо было как-то попроще. Но комбат человек все же образованный, поэтому понимающе кивнул и продолжил:

– А здесь ты будешь заниматься не тем чем до этого. Здесь ты будешь маленькой, вонючей какашкой которой все будут помыкать. Ты понял?

Происходящее мне сильно напомнило сцену из прочитанной когда-то книги "Черви", про американскую морскую пехоту. Но виду я не подал и ответил:

– Понял. Готов.
– хотя какой нормальный человек будет готов к какашечному обращению...

– Иди в группу. Там разберутся.

И я пошел в группу. В штабе ГРВ - группы российских войск, перед КПП стояла довольно внушительная очередь гражданских, навскидку человек тридцать. В основном молодые парни, с папочками и в ожидании. Внутренний голос подметил, что здесь явно что-то не так, и поэтому надо уходить. Но, укорив себя за малодушие, я твердо решил остаться. Часа через полтора меня, вместе с партией из десяти человек провели в какую-то каморку, посреди которой восседал товарищ подполковник:

– Чет многовато вас. Давайте ПМРовские военники.

Собрав документы, он принялся неторопливо изучать каждый, называя его владельца по фамилии. Дойдя до моего, он полистал его взад-вперед и вернул:

– Не.

Немного разочаровавшись, я все же с каким-то облегчением забрал военник и направился к выходу.

– Хотя... подожди на улице, - сказал мне подпол вдогонку.

Простоял я с час в раздумьях, зачем мне все это надо и надо ли вообще. И чем больше я думал, тем больше мне хотелось попасть в армию. Объяснить столь страстное желание я пока не мог, может, дело было в самооценке, опущенной ниже нуля столь бесцеремонным отказом. Наконец вышел подпол, неторопливо закурил и задумчиво посмотрел на меня.

– А ты че здесь стоишь?

– Вы сказали ждать.

– Да?.. А че у тебя?

Я протянул ему военник и добавил:

– Образование есть, высшее.

Подпол почесался, снова посмотрел на меня:

– Иди, заполняй анкету.

Ответив на много интересных и ненужных вопросов, я сдал анкету и спросил что дальше.

– Щас будем проверять че ты тут понаписывал. Приходи через две недели за ответом.