Шрифт:
— Ну, а поскольку я еще не пал в бою, — подхватил Виктор, — то и объявляю вам, как комиссару: еду я теперь в Донбасс за новой славой!
— Вот как? В качестве управляющего?
— Именно!
— Да... — любуясь его молодым воодушевлением, раздумчиво сказал комиссар. — Это, пожалуй, потруднее будет... Командовать, товарищ Абросимов, куда труднее, чем геройствовать штыком.
— Согласен, — сказал Виктор. — А я — попробую! — И он тряхнул головой тем лихим, бесшабашным движением, с каким когда-то вскричал: «А я один пройду лаву!» — А я попробую! — повторил он. — Тем более что, как говорится, есть повод отличиться.
— A-а! Догадываюсь! Дело запущено, и вы...
— И я берусь его вытянуть.
— Что же, удачи вам! — тепло улыбнулся комиссар. — От всей души — удачи! Только... вы не обидитесь? — прищурился он вдруг. — Ведь это каждый юный лейтенант из училища свято уверен, что, кабы он командовал Бородинским сражением, Москву можно было бы и не отдавать...
— А может быть, и в самом деле можно? — беря комиссара за локоток, лукаво подмигнул Виктор. — Я б, например, не отдал... — И они оба, именно как юные лейтенанты, расхохотались.
Но тут появилась жена Павла Петровича, явилась с таким суровым и решительным лицом, что комиссар тотчас же поспешно взялся за костыли.
— Иду, иду, голубчик! — крикнул он. И виновато, словно он нашкодничал и теперь боится суда, улыбнулся Виктору. — Видите, какая история! Над каждым комиссаром есть еще свой, домашний комиссар.
— Ох! — спохватился Виктор. — Так и меня ведь жена ждет...
— И идите, пока не влетело!.. — посоветовал комиссар и протянул руку. — Значит, не отдадите Москвы?
— А ей-богу же, не отдам!
Они расстались, оба невольно растроганные случайной встречей.
2
Виктор вернулся в купе. Даша читала. Услышав скрип двери, она отложила книгу и потянулась навстречу мужу. Он нежно обнял ее, осторожно поцеловал. От нее пахнуло на него знакомым теплом. Ее тело было добрым, родным и покорным. Он бережно прижал ее к себе и опять поцеловал в затылок. Потом сел рядом.
— Ну, накурился? — ласково спросила она, беря мужа под руку и заглядывая ему в глаза.
— И накурился и наговорился... Ну, а ты как себя чувствуешь. Светик? — тревожно спросил он.
— Как и полчаса тому назад, — засмеялась она. — Нет, ты просто стал невыносимым. Витька! Каждую минуту ты требуешь бюллетень о моем здоровье. — Но ей было приятно, что он так тревожится о ней: это всегда приятно.
— Все-таки ты береги, береги себя, дорогая! — сказал он бессмысленно, как всякий муж. — Теперь ты должна себя беречь.
— Теперь! О, каким ужасным тоном собственника ты это сказал!
— Собственника?.. Даша! — вскричал он.
— Ну, хорошо, хорошо, мой господин! И ваша супруга, и будущий наследник вашей фирмы — оба чувствуют себя превосходно. Итак, с кем же ты там разговаривал? — спросила она, опять ласково прижимаясь к нему, словно без него ей было зябко.
— А! — оживился Виктор. — Понимаешь, встретился один комиссар. Симпатичный такой, раненый. Ну, и я... Я, кажется, немного расхвастался перед ним, — смущенно заглядывая в глаза жены, признался он, как привык уже каяться ей во всех своих больших и малых грехах.
— Расхвастался? — засмеялась Даша. — Ну, это меня не удивляет.
— Даша!
— Ты, разумеется, первым же делом сообщил ему, что назначен управляющим...
— Ну, да... Но...
— И что ты сразу же, как приедешь, перевернешь все вверх дном...
— Но послушай, Даша...
— И выложил ему все свои прожекты, планы механизации и цикличности, идею нового непрерывного потока имени Виктора Абросимова?
— А вот это как раз не успел...
— Ка-ак? — с комическим ужасом воскликнула она. — Да неужели? Ну, тогда — валяй! — она вздохнула и покорно вытянула руки по швам. — Валяй, не стесняйся! Я готова слушать в трехсотый раз...
— Так вот никогда же теперь не буду тебе ничего рассказывать! — проворчал немного обиженный муж. — Бессовестная ты...
Но она снова, насмешливой кошечкой, прильнула к нему, стала ластиться.
— Будешь, будешь... Будешь рассказывать! — зажмурилась она. — И я буду тебя слушать, лохматый мой, милый, смешной…
Но он все еще продолжал ворчать, хотя уже и упрощенно;
— Как не понять, что я просто стосковался по работе! Да осточертело мне без конца чертить учебные проекты для пополнения пыльных архивов декана. Я живого дела хочу.