— Как же тогда нам победить Темные Силы?

— Это невозможно, как я уже говорил. Мы можем уничтожить слуг Зла, которые повинуются их приказам, но и эти существа попытаются уничтожить нас.

У Джима перехватило горло. Он судорожно сглотнул.

— Но ты должен догадываться, — сказал он, — какие существа вступят с нами в борьбу.

— Некоторые слуги известны, — ответил Каролинус. — Сэр Хьюго и его воины, например. Сандмирки и…

Он внезапно замолчал и замер, подняв согнутую в колене ногу, — как робот, которому отключили питание. Джим тоже остановился и посмотрел на Башню. Из окон в ее полуразрушенных стенах вылетело с полдюжины громадных фигур. Тяжело взмахивая крыльями, они закружили над Башней — несуразные громадные головы поворачивались в разные стороны, издавая пронзительные крики. Они чем-то напоминали рой гигантских комаров. Затем от стаи отделилась одна из фигур и стала пикировать на Соратников…

И рухнула ничком, проткнутая тонким древком стрелы, — словно тело, сброшенное с обрыва. Тяжело и неуклюже гарпия замертво упала к ногам Джима. Женское лицо навечно застыло в молчаливом, маниакальном крике.

— Если все они таких размеров и так же медлительны, то проблем у нас не будет, — сказал валлиец, подойдя к телу убитой гарпии, чтобы вытащить стрелу. — С такой дистанции и ребенок не промахнется!

— Оставь излишнюю самоуверенность, лучник, — через плечо осадил Дэффида Каролинус и зашагал вперед. — Вспомни поговорку: легкое начало — тяжелый конец, воткнутая лопата сама зерна не переворачивает. Советую…

Он говорил, посматривая на запад, но вдруг осекся и резко остановился. Он вглядывался в заросли высокой травы, где, очевидно, было что-то спрятано. Лицо волшебника посуровело и осунулось. Джим сделал несколько шагов и разглядел причину столь разительной перемены в облике мага.

К горлу подкатила тошнота, и Джим отвернулся, в то время как подошли остальные. В траве перед ними лежали останки рыцаря в доспехах.

Джим услышал резкий вздох Брайена, привставшего на стременах.

— Жуткая смерть, — тихо произнес рыцарь, — какая жуткая смерть…

Он слез с Бланшара, встал на колени, сложил одетые в стальные перчатки руки и начал молиться. Драконы молчали. Дэффид и Даниель стояли рядом с волком. Никто из них не вымолвил ни слова.

Только Каролинус, невзирая на кошмарность ситуации, горящими глазами осмотрел тело, а затем жезлом провел по склизкому следу, ведущему от тела к башне. Он напоминал след, оставляемый улиткой, проползающей по листьям; но чтобы оставить след такой ширины, она должна была быть двух футов в ширину.

— Червь… — пробормотал Каролинус. — Но не червь убил человека. Черви не обладают сознанием. Кто-то, обладающий огромной силой и терпением, медленно бил человеком о землю…

Он внезапно взглянул на Смргола, и Смргол повел себя странно. Он застенчиво опустил массивную голову.

Я молчу, Маг, — запротестовал старый дракон.

— И пусть молчат все, пока не будет полной ясности, — ответил волшебник. — Вперед.

Брайен поднялся, постоял над телом, сделал беспомощный жест, словно желая распрямить изуродованное тело, но отказался от бесполезных усилий, отошел и взобрался на Бланшара. Группа двинулась по дороге. Ярдах в ста от башни Каролинус остановился и воткнул в землю жезл.

Арагх упал, как подкошенный, и лежал на земле, жадно вдыхая воздух. Подбежала Даниель, опустилась на колени и принялась накладывать шину из сухих веток, подобранных под растущим поблизости деревом, и повязку из разрезанного на полоски рукава камзола.

— Сейчас, — сказал Каролинус, и слово набатом отозвалось в сознании Джима.

Туман сгустился. Соратники стояли в громадной пещере, стенами и сводом которой служила мутно-молочная завеса тумана. Они видели крошечный участок равнины и холм со стоящей на нем Башней. Щупальца тумана извивались по камням, раскиданным у стен, и поднимались к облакам. Рассеянный свет, проникающий через тучи, неестественно подсвечивал Башню, нагнетая зловещую обстановку.

— Покуда стоит мой жезл, — сказал Каролинус, — они бессильны полностью лишить нас света, дыхания и силы воли. Не выходите из зоны действия жезла, иначе я не смогу защитить вас. Пусть наши враги придут сюда сами.

— Где они? — спросил Джим, оглядываясь вокруг.

— Терпение, — сардонически произнес Каролинус. — Они скоро появятся, и несколько в ином обличье, чем ты ожидаешь.

Джим посмотрел в конец дороги: камни и Башня. Было безветренно, а воздух тяжел и бездвижен. Нет, легкое движение ощущалось. Он слабо дрожал в колеблющейся неестественности, словно тепловые потоки в атмосфере. Только сейчас все поблекло и было по-зимнему прохладно. Сразу же, едва Джим заметил дрожь воздуха, до него донеслось пение. Голос был высоким и выводил бессвязную мелодию, какая сопровождает порой горячку или бред.

Когда Джим снова посмотрел на Башню, ему показалось, что внешний вид сооружения под воздействием происходящего исказился. Теперь он видел старинную полуразрушенную постройку. Но и она менялась с каждым биением сердца Джима.

Башня менялась, и на какое-то мгновение Джиму почудилось, будто он увидел ее целой и обитаемой. Сердце забилось сильней; дорога и Башня, казалось, сотрясались с каждым движением груди, входили и выходили из фокуса зрения.

Затем он увидел Энджи.

Он понимал, что стоит слишком далеко и не может видеть ее так отчетливо, как сейчас. На этом расстоянии, в этом свете, лицо ее было бы трудно различимо. Но он увидел Энджи так, словно она находилась рядом: резко и отчетливо. Девушка стояла на балконе, чуть в тени полуразрушенной арки дверного проема. Ее блузка двигалась в такт дыханию, губы были приоткрыты.