– Поганка мелкая, - прошептал он.

– Но ты меня такой любишь?
– спросила я, продолжая водить руками по его груди и животу.

– Порой мне даже страшно, как сильно я тебя люблю, - прошептал он, перевернув меня на спину, нависая сверху, пригрозил.
– Но если ты меня так будешь будить, то поплатишься, - и уже серьезней.
– Солнышко, ты у меня еще такая юная. Потерпи немного.

– Лешенька, а что измениться через три недели? Мне стукнет 18? И что? Думаешь, сейчас я не готова, а в день рождения резко созрею?
– гневно прошептала я.

Он уткнулся в мою шею. Глубоко вздохнул.

– Почему для тебя это так важно?
– не унималась я.

– А почему ты не можешь подождать до своего дня рождения?
– ответил он вопросом на вопрос.

Ну что ж, ладно, товарищ Хмель!

– Отлично, я подожду! Вот только и ты тоже жди. Ночевать будешь дома, в своей постели, один.

– Ян, ну ты чего?

– Ага, не нравиться? Привыкай!

Я выскочила из комнаты, хлопнув дверью и стараясь не рассмеяться. Интересно, сколько он протянет? Хорошо, если сутки. Но, зная Алекса, могу утверждать, сегодня же опять влезет в окно, если сейчас с психу швырнет ключи от входной двери. Ну вот, спрашивается, чего сопротивляется?

Быстренько приняла душ, вот не хотела сегодня идти в школу, а придется. По пути к себе заскочила к Лильке разбудить. Не постучав, открыла дверь. Нда, лучше бы постучала. Хотя, в принципе, ничего криминального. Ну, спали они с Владом в обнимку, ну, посмотрела на его голую грудь. Но Лилька на Алекса-то тоже смотрела! Лилька в пижаме. Так что у Хмелевских это семейное. Этот тоже до Лилькиного восемнадцатилетия ждет? Скорее всего. Самому-то еще летом исполнилось. Крикнув: 'Молодежь, хватит дрыхнуть, в школу опоздаете!' - пошла к себе в комнату. Алекса уже не было. Постель заправлена, вещи собраны, хотя обычно его одежда по всей комнате валяется. Я быстро оделась, спустилась вниз. Хмурый Алекс готовил завтрак. Поставив передо мной чашку с кофе и тарелку с тостами, уселся на свое обычное место и начал завтракать, не говоря ни слова. Посмотрев на часы, достал телефон, набрал номер.

– Доброе утро, если хотите поехать в город на машине и не опоздать в школу, через 10 минут чтобы были внизу, - сбросил вызов, хмуро посмотрел на меня. Я старательно прятала улыбку и хмурилась.

Через полчаса мы подъезжали к школьной парковке. Как только машина остановилась, я выскочила и, не дожидаясь остальных, пошла в сторону школы. На крылечке меня догнали Влад с Лилей.

– Зря ты так. Я не в курсе вашего конфликта, но давайте миритесь, - сказал Влад и прошел мимо, таща Лилю на буксире. Я остановилась, обернулась. Алекс стоял, прислонившись к капоту. Ну вот как с ним ругаться, когда он такой красивый! Голубые джинсы, спортивный серый пиджак, ветер гуляет в волосах, на глазах солнечные очки. Картинка, а не парень. Я пошла к нему, первый урок физкультура, можно и прогулять, ребята прикроют. Подойдя почти вплотную, остановилась.

– Давай мириться, - сказала я, протянув мизинец.

Он снял очки, удивленно посмотрел на меня, вскинув брови, перевел взгляд на мой оттопыренный мизинец, хмыкнул.

– Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, - проговорил он, зацепив мой палец своим мизинцем и тряся его.

– А если будешь драться, я буду кусаться, - со смехом сказала я.

– Уж лучше целоваться, - рассмеялся он, притягивая меня к себе.
– Я так понимаю, ты решила прогулять первый урок?

– А не нужно было мою спину сверлить взглядом, так что сам виноват, - сказала я, целуя его.

– Ладно, поехали в кафешку, кофе выпьем, а то одна строптивая барышня мне весь аппетит с утра испортила.

Основательно помирившись в машине, так, что я уже опаздывала и на второй урок, мы с Алексом все-таки выпили кофе в кафе, и он подбросил меня в школу, пообещав вечером забрать после тренировок.

Войдя в школу ,наткнулась на зомби Борюсика из параллельного. Вот что ему не ясно, а? Я каждый день ему говорю, что у меня есть парень, а он тупит.

– Привет, Королева! Вечером в кино идем?
– перегородил он мне дорогу, я постаралась обойти его, выглядывая Влада или кого-нибудь из его друзей. Как назло пусто.

– Боря, отвали, дай пройти!

– Янка, не ломайся, я же знаю, что нравлюсь тебе!
– вот самовлюбленный болван, опять двадцать пять.