«Расскажите о кошке» — тихо говорит Сирхан. Он смотрит на дверь погрузочного дока, отмечая, что ее недавно ремонтировали. С краев, как хлопья сахарной ваты, облетает тонкий белый налет израсходованных робопылинок, и из-под него проглядывает блестящая металлическая поверхность, сверкающая на солнце синими переливами. «Насколько я помню, она потерялась без вести».

Памела фыркает. «Когда твоя матушка сбежала, кошка выгрузилась на ее парусник и удалила здесь свое тело. Уж она-то не была тряпкой, единственная во всей этой компании. Может, она просто не хотела, чтобы я привлекла ее в суд как враждебного свидетеля. А может даже — твой дед установил в нее код самоубийства. К сожалению, я не могу ручаться, что это не так. После того, как он перепрограммировал себя, чтобы считать меня своим заклятым врагом, он вполне мог стать на такое способным».

«То есть, когда мать умерла, чтобы избежать банкротства, кошка …решила не оставаться? И она не оставила за собой ничего? Как примечательно». «и как самоубийственно» — чуть не добавляет Сирхан. Если лицо искусственного происхождения загружает свой вектор состояния на межзвездный зонд весом в один килограмм, не оставляя за собой архивных копий, а зонд направляется за три четверти расстояния до Альфы Центавра, и в его конструкции не предусмотрено надежных способов вернуться обратно целиком — этому лицу явно не хватает более, чем нескольких методов в фабрике объектов.

«Эта зверюга мстительна». Памела с силой втыкает трость в землю, бормоча командное слово, и отпускает ее. Она стоит перед Сирханом и разглядывает его, запрокинув голову. «Ну и высокий же ты мальчик».

«Человек» — инстинктивно поправляет он. «Прошу прощения, но я еще не определился».

«Человек, мальчик, вещь, называй как хочешь. У тебя есть пол, разве нет?» — резко спрашивает она, выжидающе разглядывая его, и наконец он кивает. «Никогда не доверяй людям, которые не способны решить, кто же они, мужчины или женщины. Нельзя на таких полагаться». Сирхан, который поставил свою репродуктивную систему в режим ожидания, не желая испытывать связанных с ней неудобств, пока она ему не требуется, прикусывает язык. «Ах, эта кошка!» — жалуется бабушка. «Это создание познакомило бизнес-план твоего деда с моей дочерью, и этот призрак унес ее прочь, во тьму! Оно восстановило ее против меня. Это оно подначило ее участвовать в том безумном раздувании пузырей, из-за которого в итоге и случилась та перезагрузка рынка, что свалила Империю Кольца. И теперь оно…»

«Оно на корабле?» — спрашивает Сирхан. Кажется, здесь он добавил в голос слишком много нетерпения…

«Может быть». Она сощуривается и вглядывается в его лицо. «Ты и у нее хочешь взять интервью, да?»

Зачем отрицать? «Я историк, Бабушка. А этот зонд был в местах, где можно встретить то, чего не видел ни один человеческий сенсорий. Может, эти новости стары, и возможно, найдутся старые иски, которые захотят поживиться командой, но…» Он пожимает плечами. «Дело есть дело. Мое дело — копаться в развалинах, и я его знаю».

«Ха!» Она смотрит на него еще немного, и очень медленно кивает. Она наклоняется вперед и опирается на клюку обеими морщинистыми руками. Суставы на них похожи на грецкие орехи. Эндоскелет ее костюма поскрипывает, подстраиваясь, чтобы поддержать позу уверенности. «Ты свое получишь, детка». Морщины изгибаются в устрашающую улыбку. Шестьдесят горьких лет — и вот, наконец, скоро цель окажется на расстоянии плевка. «И я свое тоже получу. Между нами говоря, твоя мать так и не поймет, что ее достало».

«Расслабься. Между нами говоря, твоя матушка так и не поймет, что ее достало» — говорит кошка, обнажая острые, как иглы, клыки перед Королевой, которая сидит на своем огромном троне, вырезанном из единого куска алмаза-вычислителя, и сжимает сапфировые подлокотники побелевшими пальцами. Все ее слуги, любовники, друзья, команда, совладельцы, электронные журналисты и прочие благосклонные факторы собрались здесь перед ней. И Слизень. «Это просто еще один иск. Ты справишься».

«Пошли они, если они шуток не понимают» — деланно угрюмо говорит Амбер. Она дала себе постареть до солидных двадцати с лишним, хоть она — в особенности как властитель всего этого вложенного пространства, имеющий полный контроль над его моделью реальности — и может выглядеть как пожелает. Она одета в самый простой серый свитер и совсем не похожа на некогда могущественную повелительницу юпитерианской луны, да и на беглого командира разорившейся межзвездной экспедиции — тоже. «Ладно. Думаю, что вы и в этот раз сможете справиться без моей помощи. Так что, если ни у кого нет предложений…»

«Прошу прощения» — говорит Садек. «Но нам не хватает понимания в этом деле. По моим данным — и хотелось бы мне знать, как они убедили улемов согласиться на такое — там имеют место две разные законодательные системы по правам и ответственностям неупокоенных, кем мы, очевидно и являемся — и обе упоминались как абсолютные системные стандарты. Может быть, они хотя бы высылают кодекс вместе с требованиями?»

«Гадят ли медведи в лесах?» — щелкнув зубами, отвечает Борис с присущей раптору вспыльчивостью. «Мы тут треплемся, а тем временем уголовный кодекс с полным графом зависимостей и деревом синтаксического разбора уже взял наш процессор за жопу. Да эта юридическая галиматья у меня уже в печенках сидит. Если вы…»